— Что, Зверев, надеешься выиграть? — ухмыльнулся он.
— Ставки уже сделаны, Воротынский, — спокойно ответил я. — Ты назначил время и место, но правилам я выбираю оружие.
— И что же ты выберешь, доблестный охотник? — оскалился он.
— Сталь и магию, — твердо произнес я, положив ладонь на рукоять своего меча. — Не зря же ты принес свой, — покосился я на его клинок в ножнах.
В его глазах промелькнул азартный огонек.
— Идет. Ты сам это выбрал.
Мы разошлись, в этот раз я прихватил одежду для боя и в уже знакомой комнате переоделся, а там меня позвали к арене, и пока шел, услышал голос из динамиков.
Возглас распорядителя разорвал напряжение:
— Внимание! Следующий бой! Приветствуем — Зверь! — По трибунам прокатилась волна аплодисментов. Многие помнили мой прошлый бой. — И его противник, Егор Воротынский! Сегодня мы станем свидетелями редкого поединка, где сойдутся сталь и магия! Правила неизменны: бой до тех пор, пока один из участников не сдастся или не сможет продолжить!
Мы вышли на песчаную арену под рев толпы.
— Так ты тут знаменитость, — язвительно бросил Воротынский. — Неужели побеждал?
— Сейчас увидишь, — ответил я.
Мы медленно двигались по кругу, не сводя друг с друга глаз. Воздух был наэлектризован. Наконец, раздалась команда:
— Бой!
Глава 29
Глава 29
Воротынский среагировал первым. Я не успел и выдохнуть, как его рука, подобно плети, хлестнула воздух, высвобождая короткое, гортанное заклинание. В тот же миг в меня полетели ледяные стрелы.
Инстинкт сработал молниеносно. Я выставил перед собой воздушный щит. Удар был похож на град, обрушившийся на деревянную крышу — глухой, частый стук ледяных игл, которые разлетались на миллионы осколков, осыпая меня холодной, колкой пылью. Щит под напором заклинаний, начал прогибаться.
Стало ясно: на расстоянии он разорвет меня на части. Мой щит не выдержит второй такой залп. Мой единственный шанс — подобраться вплотную, в зону, где сработает моя антимагия.
— Проблекс! — применил я заклинание.
Мир вокруг мгновенно потерял свою четкость, смазавшись в единый поток света и цвета. Звуки арены превратились в протяжный гул, словно я погрузился под воду. Для меня время растянулось, замедлило свой бег. Я видел, как напряглись мышцы на лице Воротынского, как его губы уже начали складываться в новое заклинание.
Но для него я был лишь размытым силуэтом, вспышкой. Ноги наполнились не легкостью, а силой сжатой пружины.
Рывок — и вот я уже рядом. Дистанция, которая казалась непреодолимой, исчезла в одно мгновение.
И тут я активировал зону тишины!
Как я и рассчитывал, моя антимагия сработала.
Заклинание, готовое сорваться с его губ, угасло, не родившись.
Но он не был обычным магом, он был охотником. Где каждый бой может закончиться смертью.
Увидев меня прямо перед собой, он не растерялся. С кошачьей ловкостью он уклонился от моего первого выпада, отпрыгнув в сторону. И в следующее мгновение наши мечи сошлись с оглушительным, вибрирующим лязгом, высекшим сноп золотых искр.
Началась настоящая рубка. Клинок Воротынского, тонкий и изящный, казалось, жил своей жизнью. Он порхал, словно бабочка, но жалил, как оса, выписывая в воздухе серебряные дуги и пытаясь найти малейшую брешь в моей обороне. Мой же меч был грубее, прямее. Я отвечал на его финты мощными, сокрушительными ударами, вкладывая в них всю свою силу, заставляя его отступать под этим напором. Мы кружили по песку, и каждый наш удар отдавался гулкой вибрацией в костях.
Я видел, что простой силой его не взять. Он был слишком быстр, слишком ловок и слишком опытен. Если дать ему время, он меня вскроет. Я чувствовал, как он читает меня, предугадывает мои движения на шаг вперед.
Нужно было его обмануть.
С яростным ревом я замахнулся для мощнейшего удара в торс, вкладывая в движение всё тело. Он предсказуемо начал уходить в глухую оборону, готовясь принять удар на свой клинок, а после контратаковать. Но в последнюю долю секунды, когда наши мышцы уже были напряжены до предела, я резко изменил траекторию. Мое тело, подчиняясь воле, нырнуло вниз, в глубокий присед. Меч Воротынского со свистом рассек воздух прямо над моей головой, а мой клинок, как молния, прочертил кровавую дугу по его голени.
Он не ожидал такой подлости.
Воротынский отпрыгнул назад, из его горла вырвалось болезненное, сдавленное шипение. Он схватился за ногу, из которой уже хлестала кровь, окрашивая песок арены в багровый цвет. На его аристократическом лице проступила гримаса боли, смешанной с упрямством и злостью