Припудриваясь, Жанетт заметила в перегородке отверстие примерно в метре над полом. Может быть, там когда-то был держатель для туалетной бумаги. Жанетт положила пудреницу в сумочку и уже собралась было выйти, когда увидела, что стенка выгнулась.
Кто-то привалился к ней с той стороны.
Что-то зашуршало, и на пол упала просунутая в отверстие смятая купюра. По стене тихо стукнуло. Жанет уже хотела что-то сказать, как вдруг показался большой пенис — он торчал из дыры перед ней.
Ситуация была настолько нелепой, что Жанетт провела рукой по рту.
В голове пронеслось то, что она читала о французских свингерских клубах.
Мужчина по ту сторону перегородки думает, что она проститутка.
Какая чепуха.
Жанетт немного постояла, тяжело сглотнула, глядя на пенис и чувствуя, как быстро бьется сердце, посмотрела на дверь туалета. Заперто.
Она медленно протянула руку и обхватила теплый толстый член.
Немного сжав, Жанетт ощутила, как он твердеет и увеличивается; она осторожно погладила его и выпустила.
Не зная, почему она это делает, Жанетт нагнулась и взяла пенис в рот, осторожно пососала, ощутила, как он еще увеличился. Остановилась, выдохнула, стащила трусы и обхватила твердый член.
В голове вертелось: сейчас же прекрати, нельзя, ты сошла с ума. Пульс гудел в голове. Жанетт повернулась и одной рукой оперлась о бачок. Ноги дрожали. Она встала на цыпочки, направила пенис вниз и позволила ему скользнуть в себя сзади. Тяжело дыша, снова взглянула на замок. Жестяная дверь стукнула, когда Жанетт толкнуло вперед, она вцепилась в бачок и прижалась задом к холодному металлу стены.
Сидя напротив Тамары, Сага ждала, пока отравленная наркотиками женщина ела жареную картошку; на краю тарелки растеклась лужица кетчупа. Под носом у женщины блестели прозрачные сопли. Вдали тянулось оживленное шоссе — белые огни в одном направлении, красные в другом.
— Насколько хорошо ты знаешь Софию Стефанссон? — начала Сага.
Тамара пожала плечами, отпила коктейля через трубочку, щеки втянулись, лоб побелел.
— Мозги отморозить, — выдохнула она, оторвавшись наконец от коктейля.
Она старательно макала ломтики картошки в кетчуп и жевала, слегка улыбаясь.
— Напомни, кто ты? — попросила она.
— Подруга Софии.
— А, точно.
— Она не могла назваться проституткой в шутку?
— В шутку? Ты о чем вообще? Мы как-то работали вместе в помойном подвале… ее поимели в задницу… хороша шутка.
Лицо Тамары вдруг снова стало расслабленным, словно она с головой погрузилась в воспоминания.
— Почему ты больше не оказываешь эскорт-услуги в Стокгольме? — спросила Сага.
— А ты могла бы далеко пойти, ты такая… У меня есть связи, я рекламировала нижнее белье… только без белья. — Тамара затряслась от беззвучного меха.
— У тебя когда-то был клиент в Юрсхольме — такой большой дом у воды, клиент мог называть себя Вилле, — спокойно напомнила Сага.
— Может, и был. — Тамара сунула в рот еще ломтик картошки, стала жевать с открытым ртом.
— Ты его помнишь?
— Нет, — зевнула Тамара, вытерла руки о юбку и вывалила на стол содержимое сумочки.
Щетка для волос, сверток пакетов, губная помада, огрызок карандаша для глаз, презервативы, духи из «Victoria’s Secret» покатились по клеенке. Сага заметила, что у Тамары есть три темно-коричневые ампулы из флакона с петидином, вызывающим исключительно сильную зависимость наркотиком. Тамара выдавила таблетку валиума из упаковки с десятью красивыми голубыми таблетками и запила ее пепси-колой.
Сага терпеливо дождалась, пока Тамара смахнет все назад в сумочку, и показала ей фотографию министра иностранных дел.
— Да пошел он, — сказала Тамара и сжала губы.
— Когда ты была у него, он говорил с кем-нибудь по телефону?
— Ну… он был на взводе, много пил, все говорил, что легавые должны стоять по стойке «смирно»… раз сто это повторил, — ухмыльнулась Тамара.
— Что полицейские должны стоять по стойке «смирно»?
— Да… и что есть один человек с двумя лицами, этот человек преследует его.
Она выпила еще пепси и покачала стакан; льдинки звякнули друг о друга.
— Как этот человек его преследовал?
— Я не спрашивала.
Тамара макала картошку в кетчуп, ела.
— Что он имел в виду, говоря про два лица?
— Ничего. Это не важно. Просто болтовня.
— Он должен был встретиться с этим человеком?
— Не знаю, он ничего об этом не говорил… я хотела, чтобы ему было хорошо, так что навела его на разговор о картинах на стене.