«Кто-нибудь, принесите ему одеяло», — крикнул я через плечо. «Нам нужно его согреть».
Рана на грудной клетке Грегора доходила до кости, но была чистой и представляла собой всего лишь ссадину. Рука всё ещё кровоточила, скорее ручьём, чем ручьём. Я проверил кость на целостность и очистил рану.
обработал оборванные концы кожи антисептическими салфетками, а затем сделал из марли повязку, чтобы закрыть рану.
«Вот», — сказал я Хакету. «Обхвати его руку — вот здесь, почти у подмышки. Теперь осторожно сжимай, пока не остановится кровотечение».
Хотя Хакетт и не горел желанием подчиняться, он выполнил приказ. Я ещё раз проверил Грегора на наличие других ранений, но только одна пуля попала в цель. К тому времени, когда Хакетт надавил на главную артерию в руке, кровотечение почти остановилось. Я закрепил марлевую повязку в качестве компрессионной повязки, убедившись, что она заклеена лишь наполовину, чтобы не вызвать отёк.
Затем мы вдвоем положили его на бок, слегка подперев. Ушаков с удивительным сочувствием накинул на старика одеяло.
«Спасибо», — сказал Грегор, когда я встал, и я понял, что он имел в виду не только медицинскую помощь.
Я кивнул. «Пожалуйста. Если боль сильная, есть морфин, но он замедлит дыхание».
«Не так уж и плохо», — он слабо улыбнулся. «Не в первый раз... В меня стреляли».
Я снова кивнул и отвернулся, снимая окровавленные перчатки.
Шон бросил Ивана на пол и стоял над ним с Шипкой наготове. Я помедлил мгновение, затем взял новую пару перчаток и подошёл к сыну Грегора.
Он зарычал, как загнанная в угол собака. «Уйди от меня, вонючая сука ».
Я пожал плечами, наклонился, вытащил из аптечки резиновый жгут и бросил его на колени Ивану.
«Тогда разберись. Но побыстрее, а то на ковёр наведёшь хренов беспорядок».
Пэррис выпрямился. «Ну, кажется, здесь всё под контролем».
сказал он. «Мне нужно пойти проверить, как там мужчины».
Пока он говорил, его взгляд метался между Ушаковым и Шоном, как будто они были единственными, чьего разрешения ему нужно было спросить.
Я перекинул «Шипку» через плечо в руки и уверенно направился к нему.
«Не думаю, Джон. На этот раз тебе не уйти».
«Моя дорогая девочка, уйти от чего именно?»
«Ответственность. Ты начальник охраны Грегора. Это значит, что ты должен обеспечивать его безопасность. Но в тот момент, когда ты увидел Ивана, целящегося в отца, твоей единственной мыслью было отступить с линии огня», — сказал я. «Я не очень хорошо знаком с военной историей, но, насколько я понимаю, во время Сталинградской битвы русские казнили своих же людей за это».
«Даже если бы это было правдой... это же не Россия, мать ее».
Я взглянул на Ушакова. Он ответил мне довольно вежливым взглядом, но его челюсти были сжаты.
«Нет, это не так», — согласился я. «Иначе ты бы уже был мёртв».
Он рассмеялся. «Тебе не кажется, что ты слишком... эмоционален?
Типичная женская черта. Шок от перестрелки, конечно.
Пэррис огляделся вокруг, но если он и надеялся на согласие или одобрение остальных, они не дали ему никакого ответа.
«Мне показалось, что я заметил движение наверху лестницы, и я просто переместился для лучшего обзора», — сказал он, и голос его был безупречен. «Грегор Венко — мой работодатель. Зачем мне желать ему зла?»
«И вот он здесь — застрелен собственным сыном. На вашем дежурстве».
«Вы рассматривали возможность того, что, возможно, вы были целью Ивана и, бросившись на его отца, стали причиной его ранения?»
Иван пытался закрепить жгут на верхней части бедра, затягивая его достаточно туго, чтобы остановить кровотечение. Услышав слова Пэрриса, он остановился и резко поднял голову.
«Да!» — закричал он с пылом утопающего, бросающего спасательный круг.
«Я хотел, чтобы эта лживая сука умерла!»
«Но ты же хреновый стрелок, ты это хочешь сказать?» — спросил я. «Ты был где — меньше чем в шести метрах от неподвижной цели — и промахнулся ?»
Он нахмурился, не желая признаться в чём-то, что так сильно противоречило его самолюбию, как бы сильно это ни спасло его шкуру. «Стрелять вот так, под углом… нелегко», — наконец пробормотал он.
«Вот и всё. Тайна раскрыта», — отрывисто сказал Пэррис. «А теперь…»
«Оставайтесь на месте», — сказал Грегор. Его голос был слабее прежнего, но от этого не менее властным. Этого было достаточно, чтобы заставить Пэрриса засомневаться. «Неужели вы думали, что я позволю вам стереть записи с камер видеонаблюдения?