Картинка сменилась рывками уличной сцены, снятой, судя по всему, камерой, спрятанной в передней части сумки. Она слегка покачивалась, пока человек шёл, периодически поворачиваясь лицом к уличным прилавкам или через улицу, на другую сторону рынка. Сбоку я видел тёмные складки ткани паранджи , колышущейся при ходьбе.
Также была сделана запись с микрофона, на котором были запечатлены шум транспорта, гудки автомобилей, громкий звук выхлопных газов скутеров, гомон голосов и крики торговцев на рынке.
Фигура остановилась у одного из прилавков и заговорила с продавцом по-арабски. Я расслышал голос достаточно громко, чтобы понять, что это женщина. Когда она повернулась боком, камера в сумке запечатлела часть улицы позади неё.
У обочины медленно двигался пыльный бежевый фургон, но я не мог разглядеть никаких подробностей о его водителе.
Я неосознанно почувствовал, как участился мой пульс.
Женщина закончила разговор с продавцом и, по-видимому, ничего не заметила, двинулась дальше. Она сошла с тротуара и свернула направо, в переулок. Там солнце было тусклее, хотя я прикинул, что в Ираке сейчас середина дня, на три часа больше, чем в Великобритании. Объективу потребовалось время, чтобы адаптироваться, и я увидел припаркованные машины, пустые коробки с лотков и витрины с опущенными ставнями на окнах.
Для засады это было идеальное место.
Сумка резко качнулась, и бежевый фургон оказался рядом с женщиной. Она обернулась и сказала что-то, чего я не уловил, – первые признаки тревоги в её голосе. Боковая дверь фургона распахнулась. Из машины выскочил мужчина и схватил женщину вместе с сумкой. Изображение словно рассыпалось, когда её, кричащую и умоляющую по-арабски, втолкнули внутрь.
Я услышал мужской голос, произносящий: «Поехали!», и на звуковой дорожке отчетливо раздался звук работающего двигателя.
Сумка всё ещё была зажата женщиной под мышкой. Случайно или намеренно, камера направилась на нападавшего, который загнал её в угол фургона и вытащил боевой нож из ножен на поясе. Его лицо было…
Скрытый раной, куфия , так что я видел только его глаза. Мне достаточно было их, чтобы понять его намерения.
Внезапно мужчина споткнулся и чуть не потерял равновесие, так как водитель резко затормозил и выругался.
Я слышал голоса, кричавшие на английском с американским акцентом, чтобы он вышел из фургона, бросил оружие и не был идиотом.
И тут человек с ножом тоже начал ругаться.
Он посмотрел на свою бывшую «жертву» взглядом, полным страха, который быстро сменился злобой. Он замахнулся ножом, но через секунду его руки резко опустились, и лезвие с грохотом упало на металлический пол фургона. Из-под платка вырвался протяжный стон, и он упал навзничь, как я догадался, от меткого удара коленом в пах.
Боковая дверь распахнулась, и в кадре показалось лицо Возняка с пистолетом-пулеметом в руке.
«Ты в порядке, Доусон?»
«О, да», — сказала женщина в парандже .
Камера в сумке снова закачалась, а затем остановилась на её потенциальном нападающем, который теперь лежал лицом вниз на полу фургона, упираясь в спину чем-то вроде колена Возняка, а руки были связаны за спиной. Доусон протянул руку и сорвал куфию с лица.
«Ну, привет, Дэйв », — сказала она Бейли. «Хочешь услышать хорошие новости, приятель? Ты не просто отправишься в тюрьму на очень долгий срок, ты ещё и отправишься в тюрьму в Ираке… »
Я попрощался с Мадлен, и Паркер проводил меня до велосипеда.
«Ты знал, что она задумала, Гамильтон, я имею в виду?» — спросил я.
«У меня возникла идея. У неё на удивление сильное чувство справедливости для ведьмака».
«Да, это умирающее искусство», — сказал я, вставляя ключ в замок зажигания «Огненного клинка». «Как и правда, похоже».
Он засунул руки в карманы и приподнял бровь. «О?»
Я вздохнул. «Ты же с самого начала знал, что Шон собирается делать, не так ли? Он хотел узнать, что на самом деле произошло в армии, поэтому он
Решил выследить и поговорить с замешанными в этом людьми. Но прежде чем что-либо предпринять, он обсудил это с вами.
«Это тебе Шон сказал?»
Я перекинул ногу через велосипед и потянулся за шлемом. «Ему это было не нужно. Ты был его напарником, его другом. Он больше мне не доверял. Конечно, он всё с тобой обсудит».
«Возможно, он об этом упоминал», — допустил Паркер. «Но когда Клэя убили, я действительно забеспокоился, что он слетел с катушек».
«Честно? Или ты понял, как это может выглядеть со стороны, и подумал, что это хорошая возможность сократить свои потери? Поручить кому-то другому — мне — сделать за тебя всю мокрую работу».