«Понял», — сказал я удивлённо. «Руперт».
«Никто не был так ошеломлён, когда я прошёл через эту кашу с печатью POM на отчёте». Снова пожал плечами. «В конце концов, работа мне понравилась, просто не мог выносить всю эту чушь, которая с ней сопутствовала».
Учитывая ее биографию и манеру речи, то, что Доусон прошла базовую подготовку и была выделена в качестве потенциального офицера, делало ее, по моему мнению, чем-то из ряда вон выходящим.
«Твой бывший муж не возражал против того, чтобы ты был старше его по должности?»
«Начнём с того, — она нахмурилась. — Думаю, ему даже нравилась идея предоставить мне «преимущества своего огромного опыта» и прочую эту мужскую чушь. Всё было нормально, пока мне не перестали быть нужны его советы…»
это тоже не захотелось ».
«Ты сказал, что он оставил тебя в долгах?»
«Да, ну, я должен был это предвидеть. Думаешь, это облегчит жизнь — быть с тем, кто в теме, я имею в виду. Думаешь, они поймут, в чём дело... что ты видишь, что тебе нужно делать. Но это не так, совсем нет. Эй, мы поворачиваем сюда!»
Я резко затормозил и едва успел доехать до поворота, взглянув в зеркала как раз вовремя, чтобы увидеть, как другая машина совершила аналогичный манёвр, не вызвав ни малейшего беспокойства. У меня сложилось впечатление, что такая езда здесь — обычное дело. Либо это, либо…
Всё ещё глядя в зеркало, я сказала: «Мы все справляемся со своими переживаниями по-своему. Универсального решения не существует».
«В конце концов, я думаю, он не смог смириться с тем, что я могу выдержать то, как работа иногда сводит тебя с ума, и он... не смог».
«Алкоголь? Наркотики?»
«Понемногу и того, и другого — больше алкоголя, чем ему было нужно, и слишком много сумасшедшего, — но его настоящей проблемой были азартные игры. Эти чёртовы сайты высасывали деньги из его карманов быстрее, чем армия успевала их туда вкладывать. Я пилил, умолял, кричал, порезал его кредитные карты. Я даже связался с сайтами, на которых он был, и попросил их заблокировать его. Он просто открывал новые счета. Обещал бросить. Не успел я оглянуться, как он исчез, и мне остаётся только собирать осколки».
«Мне жаль», — сказал я.
Она кивнула, отвернулась и стала смотреть на покрытые пылью здания, не видя ничего, кроме своих воспоминаний.
По большей части мы с Шоном справлялись с тем, что видели и делали, по крайней мере, не отступая ни на шаг. И в конце концов, нас разлучили вовсе не наши разногласия.
Это было наше сходство.
OceanofPDF.com
ДЕВЯТЬ
ЖЕНЩИНА НЕ ЗАХОТЕЛА НАЗВАТЬ НАМ СВОЁ НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ. Я НЕ МОГУ ВИНОВАТЬ её за это.
«Она говорит, что врачи называют её Наджидой», — сказала Доусон мягким и уважительным голосом, когда мы сели у кровати. «Это значит…»
«— „Храбрая“», — сказал я. «Да, я знаю. Ей идёт».
Женщина, по правде говоря, была почти девочкой. Ей было лет двадцать с небольшим, может, чуть больше двадцати, и когда-то она была красавицей. Тёмные, густые волосы, тёмные глаза с миндалевидным разрезом, ресницы, не нуждающиеся в косметическом вмешательстве, крепкие кости.
Но черты её лица были искажены раной на лице. Она разорвала щеку, теперь вздувшуюся и обесцвеченную, оставив уголок рта разорванным, словно гигантским рыболовным крючком. Повязки и полоски микропористой ленты скрепили рану. Другой вопрос, насколько хорошо всё заживёт.
Но она встретила наш взгляд без высокомерия или стыда, просто спокойно принимая то, что с ней произошло, и то, что, возможно, еще должно произойти.
Я старался поддерживать зрительный контакт, пока ей переводили слова. Я понимал лишь кое-что из сказанного, и понимал, что арабский язык Доусон тонкий и беглый. И что она передавала мне историю напрямую.
«Она шла на рынок, — сказал Доусон. — С матерью и сестрой».
«Они тоже носят паранджу ?»
«Не вуаль. Только хиджаб . Её сестра моложе. Она хотела бы одеваться более… по-западному. Но теперь она растеряна… и напугана».
«Вы чувствовали себя небезопасно до этого? Вам было некомфортно находиться на улице?»
Не переводя, Доусон взглянул на меня. «Ты спрашиваешь, почему она носила паранджу ?»
"Да."
Она задала вопрос более прямо, чем это сделала бы я.
Наджида помедлила, а затем заговорила, глядя на меня, а не на Доусона, словно зная, что я сомневаюсь. Один глаз был ясным, другой — налитым кровью и опухшим.
«В молодости она не обращала внимания на мужские взгляды, — сказала Доусон бесстрастным, слегка пустым голосом. — Но после поступления в университет она начала возмущаться их взглядами. У них не было на это права. А она хотела, чтобы её судили не по внешности».
Я кивнул, не решаясь заговорить.