«Что-то в этом роде, да», – пробормотал я. Я не совсем лгал. Шон действительно только недавно узнал, что я для него сделал, без его просьбы и согласия. Вместо того, чтобы дать разумное объяснение, я рассказал ему всё в порыве гнева. У меня не было возможности рассказать, как всё произошло. Что я никогда не собирался убивать того, кто в него стрелял. Но судя по тому, как развивались события, в тот момент это казалось правильным – единственным – решением. И хотя это могло направить Шона по тому пути, по которому он сейчас идёт, я не мог заставить себя сожалеть о самом поступке.
«То есть, возможно, именно он сделал... все это с Клэем?»
«Не знаю», — сказал я. «Шон может быть безжалостным, но он никогда не был психопатом. То, что сделали с Клэем, было настоящим злом. И я говорю как человек, у которого было больше мотивов, чем у большинства, желать его смерти, но даже при этом…»
«Одно я хочу спросить тебя, Чарли», — сказала Доусон, засовывая последний патрон во второй магазин, — «почему ты сам не погнался за этим ублюдком?
Думаю, у меня был бы более чем большой соблазн, учитывая обстоятельства».
«Потому что первые несколько лет после того, как меня выгнали, я не хотел думать о том, что потерял, о том, что у меня отобрали. И, если честно, я боялся попасться. Если бы одного из них убили, это, возможно, прошло бы незаметно, но все четверо, и копы, уже ломились бы в мою дверь, прежде чем тела успели бы остыть».
Я не сказал ей, что больше всего боялся последствий. Убить, потому что твоя жизнь – или жизнь другого человека – в непосредственной опасности – это одно. Меня учили принимать такую возможность с самого начала моей армейской службы. Но назначить себя судьёй, присяжными и палачом – совсем другое. Как и сделать это, обнаружив, что это не так сильно тревожит твою совесть, как следовало бы.
«А ты не боишься, что они всё ещё могут… прийти за тобой, я имею в виду?»
«Зависит от того, как быстро мы найдём Шона. И что он скажет о смерти Клея, когда найдём».
Что бы она ни сказала на это, возвращение Мо прервало её. Он улыбался, садясь за руль, аккуратно свернул молитвенный коврик, и мы снова тронулись в путь. Мы проезжали мимо остовов сгоревших машин, сброшенных с шоссе и брошенных на произвол судьбы в пустыне. Лишённые всего ценного, они теперь медленно разрушались под воздействием песка, наносимого ветром. Я подумал, не оставили ли их там в назидание остальным.
Мы проехали ещё три-четыре километра, прежде чем Доусон откинулась назад и тихо выругалась. «Нет ничего лучше, чем менять правила в середине игры, правда, Чарли?»
Я взглянул на неё, встретился с ней взглядом и не отпустил его. «Если хочешь покончить с этим, я не стану думать о тебе хуже, Луиза. Завтра утром Мо сразу же отправится обратно в Басру. Ничто не помешает ему забрать тебя с собой».
Она упрямо выпятила подбородок. «Я обещала, что сделаю это, и я не нарушаю своего слова. Но если ты снова мне солжёшь, я тебе врежу».
«Попробуйте», — сухо сказал я, — «и, возможно, вы обнаружите, что вам придется скрепить и другое плечо».
Я говорил легкомысленно, но она некоторое время смотрела на меня бесстрастно.
«Вы бы тоже так поступили, не так ли?» Она грустно улыбнулась. «Я бы сказала, что Шон Мейер не единственный, кто может быть безжалостным…»
OceanofPDF.com
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
В КЕРБАЛЕ МО ОТВЕЛ НАС В ДОМ ЕЩЕ ОДНОГО
«ДЯДЯ». Я начал сомневаться, говорил ли он о родстве с кем-нибудь, кто был хорошим связным или имел связи, которые, по его мнению, могли бы нам пригодиться.
Этот человек жил в поместье, чуть менее укреплённом, чем у родственника Мо, торговца оружием, в Зубайре, но планировка была примерно такой же. Внутренний двор, обнесённый стеной, окружал приземистое здание с плоской крышей.
И снова состояние кладки заставило меня предположить, что ни один мало-мальски приличный строитель в этой стране никогда не останется без работы.
Дядя, который нас встретил, был моложе. Ни одной седой пряди в его волосах или роскошных усах. Он был невысокого роста и довольно плотного телосложения, в мешковатых брюках цвета хаки и рубашке с открытым воротом, и поразительно напоминал свергнутого бывшего президента Саддама Хусейна. В последние годы, должно быть, у него иссякло желание стать двойником знаменитостей.
Он представился просто как «Юсуф» и приветствовал нас с полной теплотой и явным отсутствием любопытства. Возможно, это объяснялось его почти полным отсутствием знания английского. Или, как сказал мне Доусон, по традиции гости должны были принимать гостей в течение трёх дней, прежде чем спросить, когда они, скорее всего, уедут или даже зачем они здесь. Я не представлял, что это займёт много времени, учитывая, что нам нужно было сделать.