Там было ещё несколько мужчин, которые могли быть друзьями или родственниками. Трудно сказать. Они явно проявляли любопытство к нам, но не сочли нужным спросить, кто мы и чем занимаемся.
Мы, конечно, были не местными, но и классифицировать нас было непросто. Если бы мы были западными людьми, думаю, они бы к нам относились более…
Осторожность, не говоря уже о более открытой враждебности. Но, будучи западными женщинами, мы приняли странный, почти бесполый третий пол. Мы общались с женщинами без ограничений, а мужчины обращались с нами с подчеркнутой вежливостью, но предоставляли нам гораздо больше свободы передвижения, чем если бы мы были местными.
Жена Юсуфа встретила нас осторожными кивками и улыбками. Она провела нас с Доусоном в гостевую комнату, где стояли узкие две односпальные кровати, разделённые небольшим столиком. Из мебели там был только пустой шкаф со спрятанным внутри диковинным телевизором с плоским экраном, словно они считали, что владеть таким символом западного декаданса – нечто постыдное.
Нам предложили еду всей семьёй: ассорти из хумуса и питы, сытный бабагануш с баклажанами, салат табуле, а затем рагу из риса и баранины в одной кастрюле, которое варилось так долго, что разваливалось на языке. Всё это запивалось обильным количеством крепкого чёрного чая.
После этого мужчины достали кальяны и затягивались табаком для шиша , пока они не исчезли в едких клубах дыма.
Я вежливо извинился и сбежал наверх. Сначала в свою комнату за спутниковым телефоном, а затем на крышу. Ночь стала холоднее, звёзды сияли почти до самого горизонта. Кербела считалась священным городом. Вдали виднелись башни-близнецы и купол мемориала шиитскому священнослужителю имаму Хусейну ибн Али, ослепительно освещённые на фоне приглушённого городского пейзажа. Я смутно припоминал, что мне говорили, будто ИГИЛ считает мусульман-шиитов еретиками. Если мятеж распространится так далеко, постигнет ли святыню та же разрушительная участь, что и большую часть древнего сирийского города Пальмира?
Там, наверху, в темноте, я чувствовал запах горячего мяса, слышал шум транспорта, музыку и быстрые голоса. Я мог оказаться в любом городе, практически где угодно. Трудно было поверить, что я нахожусь в нескольких милях от зоны ожесточённых боевых действий.
Я подумал о людях внизу. Силовики, сражающиеся за контроль над своей страной и Сирией, не жаловали ни кальян, ни сигареты, если верить моим рассказам. Они сжигали табак всех сортов грузовиками. Я подумал, не прячутся ли местные никотиновые наркоманы с подветренной стороны и не затягиваются.
Я не смог дозвониться до Паркера ни по офисному, ни по мобильному, ни даже по домашнему номеру. Я позвонил по главному офисному номеру и дозвонился до мажордома Паркера, Билла Рендельсона.
Билл, к сожалению, никогда не был моим большим поклонником, да и Шон, если уж на то пошло, тоже. Он довольно охотно, хотя и без особого энтузиазма, согласился посмотреть Джахмира Лихайби и написать о нём. Но когда я попросил позвать Паркера, он…
Он лишь сказал, что босс «на совещании» и его никто не должен беспокоить, особенно я. «Есть какие-нибудь новости?» — спросил он.
«Просто скажи ему, что мы благополучно добрались и что у него есть время до утра, хорошо?»
Я отключился, прежде чем он успел повторить какие-либо указания оставаться на месте до дальнейших распоряжений. Задержки и так вызывали у меня скрежет зубов от раздражения.
Дядя Юсуф сделал свой ход следующим утром, пока не наступила дневная жара. Я проснулся рано, оставил Доусона спать на соседней кровати и босиком спустился вниз. Неизменный самовар тихонько кипел. Я налил себе чашку заваренного чёрного чая и вышел на солнечную сторону двора, устроившись под ярким навесом.
Едва сделав первый глоток, я понял, что за мной наблюдают. Я держал чашку приподнятой, чтобы максимально скрыть лицо, расслабил плечи и насторожил взгляд. Вскоре я заметил Юсуфа, притаившегося в тени дверного проёма.
Не желая играть, я коротко отдал ему честь, и после секундного колебания он пересёк двор, направляясь ко мне. Руки у него были пусты, но это не означало, что он безоружен. Я слегка изменил хватку кубка в левой руке, на случай, если понадобится использовать его для чего-то большего.
Приблизившись ко мне, он запнулся, как будто отправился в путь с какой-то целью, но теперь терял мужество, пытаясь ее осуществить.