«Приветствую вас, дамы», — сказал он, отправляя в рот ещё один финик и запивая его крепким чёрным кофе из чашки размером с напёрсток. «Пожалуйста, садитесь».
Мы сели. Я сначала отодвинул стул под углом, чтобы видеть обе двери, ведущие в комнату. Доусон сделал то же самое. Лихайби кивнул, словно распознав автоматический жест.
«Итак, дамы, что может сделать такой скромный человек, как я, чтобы помочь уважаемой западной прессе?»
Я избегал смотреть на Доусона, просто вытащил из сумки, которую положил у своих ног, блокнот, выглядящий как подходящий для журналистики.
«Возможно, мы могли бы начать с небольшой информации о вашем прошлом, сэр».
Толстяк лучезарно улыбнулся. Полагаю, я только что подтолкнул его к одной из его любимых тем. Он покачался из стороны в сторону, словно перенося вес с одной гигантской ягодицы на другую. Стул под ним протестующе скрипнул.
«А, я получил диплом в вашем Королевском колледже Лондона, который, как вы, несомненно, знаете, является одним из лучших университетов мира. Затем я занял должность в Багдадском университете. И хотя моя работа здесь имеет огромное культурное значение, сейчас я веду переговоры с
относительно места на кафедре антропологии в самом престижном Смитсоновском институте в Вашингтоне».
«В связи с какой коллекцией, сэр?»
Его брови слегка поползли вверх. «Простите?»
«Я предпочитаю точность в своих статьях», — я улыбнулся, извиняясь. «Насколько я понимаю, Отдел антропологии Смитсоновского института включает в себя несколько разных коллекций. К какой из них относится это предложение?»
«А... вы прекрасно информированы. Археология, конечно. И я бы ещё не сказал, что мы достигли стадии предложения в наших переговорах.
Но как один из ведущих экспертов по артефактам и древностям этого региона, я стану естественным выбором, когда нынешний куратор уйдет на пенсию».
Артефакты и древности . . .
«Конечно». Я нацарапал какой-то бессмысленный иероглиф, надеясь, что он примет его за стенографию, которую моя мать всегда хотела, чтобы я выучил.
«Пожалуйста, продолжайте».
Он сделал ещё глоток кофе, его взгляд метнулся то к Доусону, то ко мне. Я заметил, что теперь он стал немного более настороженным, и задумался, насколько правдивы его слова.
«Возможно, вам было бы проще просто задать свои вопросы». Он демонстративно поднял запястье, чтобы показать циферблат своих золотых часов, и пожал плечами, но это было не так грустно, как он хотел показать. «К сожалению, моё время не безгранично ».
«Каково ваше отношение к экстремистам на севере?» — спросил Доусон.
«После того, что произошло в Пальмире...?»
Она небрежно взмахнула рукой, давая понять, что разрушение древнего неолитического города в Сирии было настолько хорошо известно, что нет нужды повторяться здесь. Это был изящный способ скрыть недостаток детальных знаний.
Лицо Лихайби потемнело от скорби. В его чертах было что-то рыхлое, что придавало каждому движению некую преувеличенность, словно резиновая карикатура. Или, может быть, он чувствовал необходимость усилить свои эмоции, чтобы они яснее проявились на поверхности.
« Трагедия . Бесценные, совершенно незаменимые сокровища были украдены и, возможно, утрачены навсегда».
«Когда вы говорите «разобрали»… я думал, они взорвали или снесли бульдозерами большую часть?» — спросил я.
«Ах, да, конечно, но разграбление важных объектов уже много лет является ужасной проблемой в моей стране», — поспешил добавить Лихайби. «И как вы
Вы будете знать, насколько важно первоначальное местонахождение предмета. Как только он будет потревожен — возможно, даже серьёзно повреждён, если для его извлечения были привлечены неспециалисты , — происхождение артефакта будет утеряно, а его археологическая ценность значительно снизится».
Я послушно сделал ещё несколько закорючек в блокноте. Лихайби слегка вытянул шею вперёд, словно проверяя, правильно ли я записываю его слова. Не знаю, что он там прочитал, но когда я дважды подчеркнул последнюю часть, словно для большей выразительности, он одобрительно хмыкнул.
Я порылся в памяти в поисках старых новостей, на которые мне следовало обратить больше внимания в то время.
«Насколько я знаю, Национальный музей древностей в Багдаде был сильно разграблен во время второй войны в Персидском заливе».
«К сожалению, это правда. Многие из этих сокровищ были разграблены, когда американцы вторглись в нашу страну в 2003 году. Говорят, что их, возможно, около девяноста. Процент запасов был изъят. Это была ещё одна трагедия , которую следовало предвидеть и предотвратить».