– …тоже ни шиша. Менять что-то надо.
– Да что? Всё делаем так же, как и все.
– И где они, все? На золотых БТРах отсюда уезжают? Из тех, что в один день с нами пришли, сколько уцелело?
– И что ты предлагаешь?
– Голову включить. Делать надо то, что лучше всего умеешь. Вот ты кто?
– Будто не знаешь. Инженер-теплотехник. А ты студент недоучившийся. И что мы умеем - формулы на заборах писать?
– Погодь, мы с тобой где познакомились?
– На даче. На охоту вместе ходили.
– Точно! Мы - охотники!
– И что? Дичь тут в основном двуногая шастает автоматами вооруженная. Лёжки известны
– на Баре да у костров. Водопой у Бармена. Против них наши навыки плохо срабатывают. Да и вообще, на людей охотиться - душегубство.
– Погоди горячку пороть. На людей охотиться - лучше нас спецы есть. Омоновцы всякие, мы им всё равно не конкуренты. А вот на зверей местных есть шанс. У тебя какой стаж охоты?
– Пять лет.
– И у меня год! Значит, почти профессионалы.
– Не смеши. До профессионалов нам… Не тянем.
– Так нам же здесь не белок в глаз бить! Тут зверьё крупное - не промажем. Главное - на научную основу поставить. Вот, к примеру, где у того же кровососа лёжка?
– В подвалах, вроде. Сталкеры говорят. Да ну, к лёжке его не добраться, не допустит. Лёжку всякий зверь охраняет.
– А водопой? Он же кровь пьёт, а она солёная. Да и калорийная - жуть. Ему воды много надо!
– Мда, пить должен. Только как ты его найдёшь, водопой этот? По следам?
– По следам опасно. А вот подумать маленько можно. Смотри. Вот здесь и здесь - их места. А водоёмов - только два. Озеро и ручей. К озеру подход затруднён, да и грязное оно сильно. А вот тут я бы засаду организовал…
– Так и даст он тебе её организовать.
– А ты подумай. Чутья у него, думаю, нет.
– Это почему?
Элементарно, Ватсон - перегар в Зоне везде - хоть топор вешай. Шучу, учёные сказали. Зато зрение, и, особенно, слух - моё почтение.
– Тоже учёные?
– Нет, сталкеры. В общем, я сам такой вывод сделал. На основе доступной информации.
– Короче, Склифосовский. Предлагаешь на кровососа идти?
– Ага. Учёные за целый мало повреждённый экземпляр столько дадут!
– А кровосос ещё и добавит. Как транспортировать придумал?
– Есть одна идейка. Да и вообще, на медведя же ходили? А кровосос, думаю, не намного опасней.
До самого утра сталкеры обсуждали детали. А на следующий день, хорошенько выспавшись, и, в долг, вооружившись, отправились на охоту. Добрались засветло, оборудовали позицию, замаскировались. Ждать пришлось долго. Ближе к утру Вадим толкнул Лёшку.
– Глянь.
– Ух ты, какой здоровый! Кило на триста потянет. А вон ещё один…
Автоматы грохнули одновременно. Пристрелянный «Калаш» хоть и далёк по характеристикам от СВД, но, по сравнению с ТОЗ просто смерть-машина.
– Третий! Уходит!
– Не уйдёт…
Утром, добравшись до лагеря и раздав долги, друзья сели пересчитывать деньги.
– Это на новый комбез, это на СВД, патроны, антирад… Слышь, Вадь, ещё круглая сумма остаётся! Эх, об одном жалею - фотоаппарат с собой не взяли. С такой добычей сфотографироваться - считай, жизнь прожита не зря.
– Не переживай. Даст Бог - ещё настреляем!
Киса
Хрясь! Хрясь! Бам! Вместо распухшей раскровавленной морды бандита приклад ударяется о ствол псевдоберёзы. Бандит рефлекторно щурит заплывший глаз. Из второго тягуче течёт густая красно-бело-жёлтая смесь.
– Куда Сашку дел? Урою, гнида!
Однако, крепкий орешек. Штыком распарываю воротник, и, слегка надрезаю кожу под ключицей. Достаю шомпол. Втыкаю в надрез, с силой тяну вниз. Под кожей шомпол идёт легко и свободно. Вот упёрся. В пах.
– Колись, сука!
Может, немой?
– Скажешь, умрёшь быстро. Ферштейн?
Энергично мотает головой.
– Говорить можешь?
– Д… Дда.
– Смерти лёгкой хочешь?
С отбитой дыхалкой, да многочисленными колото-резаными… Ещё как должен хотеть.
– Ннет.
Мазохист?
– Почему?
– Жить. Жить хочу. Всё скажу, не убивай.
– Говори. Клянусь.
– На опыты его повели. Учёные большие деньги дали. На Янтарь. Четвёртый квадрат.
Пристально смотрю в глаза. Не врёт. Рывком вытаскиваю шомпол.
– Живи.
Всё равно подохнешь. А может, выживешь. Такие плохо тонут. Отхожу за холмик, прислушиваюсь. Тихо, даже собачек не слышно. Может, и впрямь выкарабкается? Раздумываю, не добить ли, однако, понимаю, что не добью. Царское слово - твёрже гороха, как говорится.
А Санька надо выручать. Самое поганое, что увели его давно - часа четыре назад. А ещё - сумерки. Скоро ночь, и идти по ней - смерть. Раздумывая, тру пальцами подбородок. Четырёхдневная щетина скрипит, и пытается уколоть.