Охотник.
Глава 1
Российская Империя
26 сентября 1902 год от Рождества Христова.
Поезд Ростов великий - Москва
Глава 1
Боль в колене заставила вздрогнуть, заодно выдернув из дремы. Начав активно растирать ногу, я уловил на себе напряженно-недовольный взгляд купеческой жены, которая сидела напротив, рядом с дочерью.
Она явно видела во мне какую-то угрозу и принимала, как минимум, за душегуба.
Впрочем, я ее не виню, внешний вид у меня под такое описание очень подходил: и рожа в шрамах, и одет непрезентабельно, с оружием, опять же... Да, оружие есть у всех, но у меня еще два чехла характерной формы с собой. Ладно, мне ей объяснять что, как и почему не к чему, до Москвы недолго осталось, а вести светские беседы меня не учили.
Но все же извинившись, я встал и похромал в туалетную комнату, где умылся, глянул в зеркало хмыкнул: да уж, внешний вид у меня такой, что в приличное место не пустят.... Почесал зудящийся рубец под глазом, горизонтально тянущийся к уху, пригладил короткую бороду и непривычно отросшие до плеч русые с редкой проседью волосы после чего направился в тамбур.
Выудив из кармана серебреный портсигар достал плотно набитую дешевую папиросу, чиркнул спичкой и глубоко затянулся, подставляя лицо под поток холодного ветра из приоткрытого окна прикрытого решоткой.
Люблю поезда, есть в этом транспорте что-то такое особенное, а если как сейчас, в вагоне среднего комфорта, в удобных креслах с низкоросликами, приносящими чай, стоит лишь дернуть за шнурок колокольчика, причем бесплатно - все в ходит в цену билета. Красота: сидишь, пьешь горячий чай, думаешь, читаешь, говоришь, если есть с кем, за окном проносятся леса, поля, реки, древни, города, и ты все ближе и ближе к своей цели. Дверь тамбура открылась, вошел коренастый, с сильной проседью гном, старший проводник, поприветствовав меня на гномьем, в ответ на мой кивок. Он открыл щиток со множеством приборов, что-то сверил по списку, закрыл и направился дальше.
«Внимание! Магическая буря» - загорелся красный плафон под потолком.
Я вздохнул, долбанные конкистадоры, долбанные индийцы.... Небо за окном стало вспыхивать зеленым северным сиянием - красиво, но...
Накатило глаза затуманились, в голове зашумело, тело стало ватным, челюсти сжал до боли, покрепче держась за решетку окна немеющей рукой. А в голове начались вспышки, какие-то неразборчивые картины, раздался хор голосов в ушах, сердце забилось, как птица в клетке, вдохнуть не удавалась... и стало отпускать.
Сначала прошла боль, ушла пелена с глаз, и только сердце все продолжало хаотично колотиться в груди. Вынув платок, вытер холодный пот со лба. «Не наживу», - прохрипел я и крепко затянулся.
Докурив, я тщательно потушил окурок и направился назад по покрытому красной ковровой дорожкой коридору к своему месту, поглядывая на встревоженных пассажиров, приходящих в себя. Хорошо такое не часто бывает: раз в пару месяцев, иногда чаще, а порой и затихает надолго. Но лучше чаще, как-то легче переносится, чем редкие сильные выбросы. И куча проблем от этого всегда: то пробой в реальности и какая-нибудь гадость пролезет, то болезни, то чудища новые, ранее не виданные. Что-нибудь всегда где-то приключается, мир по швам трещит от такого, и мы вместе с ним трескаемся.Вновь извинившись, я сел на свое место.
Мне, не привыкшему к роскоши и комфорту, с трудом удавалось не разглядывать и не наслаждаться представленными благами. Вагон же, отделанный деревянными панелями, пронизанный латунными трубками, заполненными горячей водой, отапливающими его. Светильники, заливающие своим светом какие-то фотографии, таблички - все притягивало взгляд. Будь я один, наверное, так и бродил бы по нему, читая и разглядывая все, что можно. Но я был не один, потому отводил взгляд к окну, чтоб не выглядить еще и простофилей с открытым ртом.
Поезд стал сбавлять ход. За окном замелькали дома, здания, депо, угольный склад и башни с водой для заполнения котлов паровоза. В пейзаже добавилось множество труб, котельных, чадящих в низко висящие осенние облака своим дымом.
«Узловая», - сообщал проходящий по коридору хоббит, - «Стоянка полчаса».
Я встал, достал тяжелый кожаный плащ и шляпу и направился на перрон подышать воздухом и еще покурить.
На перроне было многолюдно, в основном персонал станции: гномы и люди суетились, обслуживая пыхающий паром, паровоз и вагоны. Кто-то садился, но большинство людей, как и я, вышли размять ноги.
По перрону забегали мелкие торговцы лоточники. Молодой парень орал дурным голосом: «Пресса, свежая пресса!», у кого я и приобрел свежий номер