Разлетелся телевизор, вдребезги разбился чайный сервиз, стоявший на полках, сами полки в полированной мебельной стенке были превращены в древесное крошево. В комнате будто порезвился бешеный жеребец, вволю побесившийся на паркетном полу – его стальные подковы разнесли все, до чего смогли достать.
– Получи! Получи, сука! – девица визжала так, что заглушала стоны развратной парочки, невесть как снова оказавшейся в целом, нетронутом телевизоре.
Комната приобрела прежний вид – похоже девица сама не осознавая того поддерживала равновесие придуманной "норки", в которую забралась, прячась от Смерти.
"Вот оно что! Равновесие!" – стукнуло в голову лекарю, и он решился. Отпрыгнув назад, испарил свое оружие, и сделав пасс, метнул в стену комнаты самый мощный огневик, какой мог создать, представив, что и он, и девушка защищены магическими экранами.
Огневик получился знатный – громадный, в обхват, таких в жизни не бывает, и грохнул он будто корабельное орудие, выстрелы которого Сергара видел по телевизору. Стену просто вынесло, разнесло в клочья, а комнату заволокло гарью и дымом.
Стена тут же появилась снова, но хозяйка "крепости" была вынуждена замереть, занятая восстановлением прежней структуры "крепости", и тогда Сергар напал – могучий удар сбил девушку с ног, вбив ее в стену, с которой посыпались книги, картинки, какие-то фигурки, любовно расставленные на полочках. Сергар выпустил мощный заряд силы, представив, что вяжет девицу с ног до головы толстенными путами, больше похожими на корабельные канаты. Теперь – если бы с пленением ничего не вышло, если бы душа девушки смогла порвать путы – участь незадачливого лекаря была бы предрешена. "Сука Смерть" точно осталась бы в этой крепости навсегда. В виде груды "костей".
Девушка рванулась, канаты натянулись, затрещали…и выдержали.
Завыла, зарычала, потом начала плакать, рыдать, жалобно всхлипывая, как маленький ребенок. И тогда Сергар взвалил ее на плечо, подошел к двери, которую создал в стене и высадил эту дверь ногой, разнеся на мелкие кусочки.
Путь был свободен, и Сергар шагнул за порог.
Девушка вскрикнула, затряслась, кровать заходила ходуном – девицу, зажатую под телом лекаря били судороги.
Затрясся и Олег – он будто боролся, пытаясь прижать пациентку к постели. Оба рычали, хрипели, завывали, и выглядело это так страшно, что Зоя все-таки не выдержала. Она бросила к кровати, хотела схватить Олега за плечи и стащить с дочери, но не успела.
Маша перехватила ее руки и отбросила женщину прочь:
– Не трогай! Он сказал, чтобы ему не мешали!
– Она умрет! Она сейчас умрет! Он ее убивает! – взвизгнула Зоя и снова бросилась вперед.
Но Маша была настороже – схватив безутешную мать за волосы, она рванула ее в сторону, добавив коленом в обтянутый халатом зад с такой силой, что старшая медсестра с грохотом врезалась в дверь туалета.
На пару секунд Зоя застыла на полу, упав на колени, ошеломленная ударом. Лицо женщины скривилось в гримасе, достойной Медузы Горгоны, и через мгновение в ее руке оказалось оружие – эмалированное ведро с отбитым краем. Размахнувшись, Зоя Федоровна метнула этот снаряд в голову Маше, спокойно, с прищуром ожидавшей атаки поверженной соперницы.
Ведро с невероятным грохотом врезалось в стену, покатилось по полу, не причинив увернувшейся Маше ни малейшего вреда – чего-чего, а драться Маша научилась еще в детстве – тот, кто не умеет дать сдачи не может выжить в этой жизни. Особенно на их улице.
– Что, что случилось?! – в комнату попытался проникнуть постовой, но швабра, которой была подперта дверь, не дала ему этого сделать. Полицейский лишь заглянул в щель между косяком и дверью, и тут же отпрянул, пораженный открывшейся картиной – на кровати лежал голый Олег, из-под которого виднелись конечности и голова голой же девицы, а над ними таскали друг друга за волосы разъяренные медсестры. Блузка на груди Маши была порвана вместе с лифчиком, груди вырвались на свободу, а из носа Зои Федоровны капала кровь, покрывая халат сочными рубиновыми пятнами.
Постовой не успел ничего предпринять – сильный удар девичьей ноги уже захлопнул дверь, отрезав его от сверхинтересного зрелища:
– Назад! Не смотреть! Убью!
В Маше проснулась настоящая валькирия, или берсерк в женском обличьи. Она поудобнее захватила Зою Федоровну за шею и классическим броском через бедро шваркнула о платяной шкаф, полностью выведя из строя гадкое изделие рук пьяного мебельщика, десять лет ожидавшее, когда кто-то наконец-то прекратит его уродское существование.
Оглушенная Зоя Федоровна застыла на полу, юбка ее задралась выше пояса, обнажая красивые черные трусики и края черных чулков, по коим уже спустились дыры-стрелки.
– Мам, что тут происходит? – слабый голос девушки прозвучал, как гром средь внезапно наступившей тишины – Ой! Я голая! И мужик на мне! Ты кто такой?!
– Дед Пихто! – вдруг заржала Маша, опускаясь на пол у стены и откидывая голову назад – Суженый-ряженый, вот кто, …. твою мать! Ой, я не могу! Нет – я тоже как-то так проснулась после дискотеки! Ничо не помню, и мужик голый! Ой, я щас умру со смеху! Ой, я не могу! У меня истерика, …вашу мать! Нет, Олежа, с тобой точно не соскучишься!
– Мам, да что тут делается?! – снова, плаксивым голосом спросила девушка, зажимая грудь, скрючиваясь в позу зародыша и глядя на то, как слезший с нее мужчина медленно натягивает штаны, шатаясь, держась за спинку кровати одной рукой – Мам, это что за люди? А чего ты в крови?
– Я тебе все потом объясню – устало, хрипло ответила Зоя, поднимаясь с пола.
Она не плакала, не радовалась, у нее не осталось ничего, кроме огромного облегчения, а еще – чувства благодарности к этому усталому, бледному парню, молча усевшемуся на табурет и прислонившемуся спиной к стене – Это тот, кто тебя вылечил, дочка. Твой спаситель. Его звать Олег. А мы скоро пойдем домой.
И тут ее вдруг прорвало. Зоя упала на пол, рыдала, била кулаками по полу, села, раскачивалась, как дерево под ударами ветра, и только приговаривала:
– Я верила! Я верила! А они говорили – никогда! А я верила! Господи, спасибо тебе! Господи! Ты помог! Ты!
– Не он помог, а Олег! – кривясь, бросила Маша, заправляя груди в изорванный французский лифчик – А ты мне должна еще два комплекта нового белья! И две блузки! За моральный ущерб! Ну ведь нельзя же быть такой дурой, а? Сказали же – не мешай! Еле справилась с кобылищей! Тьфу! Жалко лифчик…выбирала, выбирала…иэээххх!
– Олега мне бог послал! – выдохнула Зоя – Спасибо! Спасибо! Куплю я тебе лифчик! Три лифчика! Господи, ну как же хорошо-то, а?! Спасибо, спасибо всем!
Девушка сидела на кровати, закутавшись в простыню, и видно было – она ничего не понимает. Совсем ничего. Но самое главное – теперь может понять.
Душа вернулась в тело. Все-таки – смогли!
Глава 8
– Ни фига себе! Это что, тут арестованный содержится?! Типа – чтобы не убежал, да? Он отсюда и сам-то не захочет убежать!
Участковый недоверчиво осмотрел палату, бросил взгляд на двуспальную кровать-сексодром и уважительно покачал головой, выпятив нижнюю губу.
– Мдааа…умеют же люди устраиваться! Даже под арестом. А я тебе тут пирожков от матери принес…. А ты небось из ресторана питаешься?
– Не совсем уж так-то…но не голодаю – усмехнулся Олег-Сергар, кивая капитану на мягкий стул – Садись, чаю попьем. Маш, сооруди нам чайку, хорошо?
– Оп-паньки! – у Сергея вытаращились глаза – Это еще и прислуга у тебя?! Да какая!
– Моя женщина – пожал плечами Сергар, хитро подмигнул – Заботится обо мне. А что такого? Встретились, сошлись.
– И это все за неделю, что меня не было?! – участковый недоверчиво помотал головой – Вот это да! Ну ты и ухарь! Слышал я, что в больнице что-то странное происходит, но чтобы такое…поверить не мог!