К середине ноября Мэй со своей командой продвигались все дальше в город. Во время одного из заданий они находились в незанятом доме, наблюдая за Ист-Энд-роуд. Вдоль восточной стороны дороги располагался футбольный стадион, снайперы занимали здания к югу от него. Из дома открывался хороший вид на север и юг Ист-Энд-роуд. Прошло три месяца с тех пор, как команда выполняла задания на этой улице, и люди, устанавливающие самодельные взрывные устройства, чувствовали себя достаточно комфортно, чтобы передвигаться в течение дня. Для ведения наблюдения и огня Мэй использовал вентиляционное отверстие. Это была неудобная позиция для стрельбы, потому что перед выстрелом ему приходилось просовывать в него винтовку.
На следующее утро двое мужчин с оружием прошли перед футбольным стадионом всего в 100 ярдах от него. Мэй решил стрелять в голову. Он предупредил своих людей, и все смогли увидеть результат. Спокойно установив винтовку в вентиляционное отверстие, он перевел перекрестие на человека. Стрелковая платформа была устойчивой, и когда он выстрелил, голова мужчины дернулась назад, разбрасывая мозги в воздухе. Батлер, находившийся в другой комнате, тоже сделал отличный выстрел. Он прицелился в другого человека, который побежал на север. Батлеру удалось попасть мужчине в бедро, заставив того споткнуться о землю, несмотря на то что его цель бежала спринтом. Тем не менее, человеку удалось отползти в сторону здания и скрыться из виду.
Когда раздались выстрелы, казалось, что все жители домов высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что происходит. Морские пехотинцы спрятались в доме, потому что, если бы их заметили, обстановка могла резко осложниться. Однако несмотря на всю осторожность, Мэя смог заметить человек, проходивший мимо дома. Команда немедленно запросила эвакуацию, и к дому подъехала смешанная противотанковая группа (CAAT). Обычно снайперская команда передвигалась только в темное время суток, но было ясно, что сейчас лучше покинуть этот район. Отъезжая, Мэй смотрел на разъяренных иракцев, бросавших в них камни.
К январю Кэмп-Гэннон стал подвергаться обстрелам на регулярной основе. Лагерь ежедневно обстреливался из минометов, гранатометов и стрелкового оружия. В Хусайбе в составе роты «Бейкер» находился отряд из 2-й разведывательной роты. Отряду уже предстояла ротация, когда однажды вечером они обратились к Мэю за помощью — морским пехотинцам хотелось проехать по Маркет-стрит, что показалось сержанту опасной затеей. Он знал, что эти морпехи-разведчики хотят напоследок устроить перестрелку, потому что никто, кроме как на плавающих бронетранспортерах, не проезжал полностью по этой дороге. Она проходила прямо через сердце города, и активность противника в этом районе зашкаливала. По оценкам роты, улица была начинена взрывчаткой двадцать четыре часа в сутки.
Отряд хотел, чтобы Мэй и его команда заняли позицию, прикрывающую их с восточной стороны города, пока они будут передвигаться по дороге. Для Мэя и его людей это должно было стать довольно легким заданием по наблюдению. После того как морские пехотинцы пройдут через город, снайперы эвакуируются и отправятся на базу.
Вечером в день операции Мэй рассказал о своем плане всем участникам. Снайперская команда собиралась занять старое укрытие, которое они уже использовали раньше, в заброшенном отеле, из которого открывался прекрасный вид на Маркет-стрит. Высадить их должна была группа CAAT, действовавшая на четырех автомашинах. Обычно такая группа имеет в своем составе спешиваемое подразделение, но из-за ограниченного пространства, занятого снайперской группой из восьми человек, они не смогли взять ни одного морпеха. Около 01:30 команды загрузились в «Хаммеры» и отправились в Хусайбу.
Со всем снаряжением, которое носят с собой снайперы, легко забыть что-то, что необходимо для выполнения задачи, и, когда они покидали базу, Мэй понял, что ему чего-то не хватает. Интуиция подсказывала ему, что что-то не так. Сначала он не мог определить, в чем дело, но потом понял, что оставил свой «кабаний клык» на столбике кровати. Не то, чтобы он был суеверным человеком, но снайпер чувствовал, что что-то должно произойти.
Он размышлял о разведывательном донесении из батальона, в котором говорилось, что вражеские бойцы не любят умирать на холоде. Это означало, что они не желают сражаться, если на улице идет дождь или стоит холодная погода. Эта мысль успокаивала, потому что моросил дождь и определенно было прохладно.
Морские пехотинцы хорошо знали дорогу, ведущую через Хусайбу, но даже если бы она была им незнакома, заблудиться было сложно. Улицы шли либо с севера на юг, либо с востока на запад. Из-за этого город состоял из сотен маленьких кварталов, похожих на шахматную доску. Нужно было всегда помнить, что если они и заблудятся, то в каком бы направлении ни двигаться, в конце концов все равно можно было выйти на одну из основных городских дорог — западную, южную, восточную или Маркет-стрит.