Несмотря на страх, Мэй приказал себе сохранять спокойствие. Быстро оглядевшись по сторонам, он понял всю ситуацию. Гранаты и пули били по машинам, стенам и дороге рядом с ним, и в какое-то мгновение сержант смирился с мыслью, что может не дожить до конца боя. В его голове пронеслись мысли о жене и дочери. Он понимал, что может погибнуть на этой грязной улице в глуши, но обещал сражаться, пока его не убьют.
Перевязав товарищей, Мэй снова вступил в перестрелку. Проскользнув за угол, он увидел двух морских пехотинцев, открывающих задние пассажирские двери горящего «Хаммера». Это были Адамс и Гарсия из группы Батлера. Сам Батлер со своим наблюдателем находились в первой машине, уже на базе. Мэй загордился тем, что они действуют правильно. Они спокойно вытащили из горящей машины свое штатное вооружение и оборудование, но оба были ранены осколками в шею, спину, руки и ноги. Когда они вытащили все свое снаряжение, Адамсу хватило ума забраться обратно в «Хамви» и вытащить Сиснероса из ремней безопасности, прежде чем машина оказалась полностью охвачена пламенем. Когда Авила увидел своих друзей, он бросился к ним на помощь под градом пуль. Повстанцы, увидев трех отдельно стоящих морпехов, открыли огонь из всех имеющихся у них стволов. Гарсия среагировал на стрельбу и открыл ответный огонь вместе с Мэем с угла улицы. Адамс и Авила начали переносить Сиснероса через дорогу, пока Гарсия прикрывал их огнем. К этому времени остальные морские пехотинцы уже понимали, что происходит, и двое из них отправились на помощь Мэю. Прежде, чем выскочить на улицу, они сгрудились на углу, и открыли огонь на подавление, чтобы трое морпехов смогли добраться до безопасного места.
Сержант понял, что его морпехи ранены, и хотя еще теплилась надежда, что Сиснерос мог выжить, увидев его, он понял, что шансов нет. У морского пехотинца отсутствовали части тела, и он был сильно обожжен. На углу улицы на месте застыл Адамс, пока Мэй выносил тело Сиснероса к ближайшему «Хамви», закрывая его от других морпехов, чтобы не деморализовать их.
Повстанцы приближались, и гранаты РПГ били все ближе. В этом хаосе ситуация выглядела мрачной. Морские пехотинцы оказались в городе в ловушке: одна уничтоженная машина, один убитый, четверо раненых, и у всех заканчивались боеприпасы. Однако, поскольку патруль уже дважды проходил через этот район, Мэй решил, что у повстанцев тоже скоро закончатся боеприпасы.
В пункте сбора раненых Гарсия остро нуждался в медицинской помощи. Его на минуту охватил туман войны, и он засомневался, стóит ли снова возвращаться в бой, но после нескольких слов сержанта Мэя ланс-капрал взял оружие и присоединился к своим товарищам. Он переместился на угол улицы и стал работать из подствольного гранатомета M203, отправляя 40-миллиметровые гранаты на вражеские позиции. Мэй восхищался решимостью Гарсии, ведь у того была огромная рана на правой руке, и ему было трудно заряжать гранаты.
Бой продолжался уже некоторое время, и Мэй начал задаваться вопросом, где находятся СБР. Он достал рацию и доложил в роту обстановку, сообщив о потерях и получил ответ, что к ним направлены силы быстрого реагирования. Поскольку на подходе были более крупные силы, Мэй и командир патруля приказали морпехам собираться, но не все смогли поместиться в машины — пока они направлялись на базу, Авила, Падрон и Адамс вынуждены были бежать рядом с техникой. Последний «Хаммер» остался на улице, но благодаря Адамсу и Гарсии все необходимое оборудование было снято, прежде чем машина сгорела дотла.
Помимо шести морских пехотинцев в его «Хаммере», у Мэя были люди, лежавшие поперек него. Морпехам, находившимся снаружи, не пришлось долго бежать, потому что вскоре они встретились с группой быстрого реагирования и были сопровождены обратно на базу. В лагере раненых эвакуировали, а сержант вместе с остальными погрузился в «Амтраки», чтобы вернуться в город для охраны места боестолкновения. На этот раз никаких боевых действий не последовало.
Ранения Адамса и Гарсии оказались достаточно серьезными, чтобы отправить их обратно в Штаты. Сообщалось, что в ходе боя было убито пятнадцать вражеских бойцов. Мэй считал, что ему повезло, что он выжил, не получив ни единой царапины.
В течение нескольких недель после нападения лагерь стал подвергаться огромному количеству обстрелов. Минометные мины и ракеты стали падать в расположение по три раза на день. Скоро батальону предстояла ротация, и морпехи хотели как можно больше ослабить давление на подразделение, которое займет их место на ближайшие несколько месяцев. В результате Мэй и его команда получили задание найти и уничтожить минометчиков.