Кузя поднялся с земли, он уже пришел в себя, и пора было двигаться дальше. До заката оставалось совсем мало времени. В такой ситуации Васнецов уже давно был бы на ногах и торопил напарника, но сейчас он почему-то поднялся лишь вторым. Его руки заметно подрагивали, а дыхание так до конца и не пришло в норму. Похоже, он не успел восстановиться. Однако, поднявшись во весь рост, больше медлить не собирался и двинулся в ту сторону, где в десятке километров их поджидала машина.
Сначала они просто перемещались быстрым шагом, затем, по мере того как солнце опускалось все ниже, а лес погружался в сумерки, они ускорились, переходя на бег. Где-то с воздуха за ними присматривал дрон, контролируемый Катей, и она видела, как в лесу становится все больше тепловых движущихся сигнатур, которых раньше не наблюдалось.
Васнецову становилось всё тяжелее бежать, он ненадолго остановился, чтобы перевести дух, и прислонился спиной к сосне.
— Командир, ты как? — спросил Кузя с явным беспокойством в голосе.
— Я… в порядке… почти… — с трудом ответил Васнецов, жадно хватая ртом воздух. Дыхание никак не приходило в норму, бок пронзала острая боль, да ко всему прочему сдавило грудь. Сердце. Как не вовремя. Васнецов расстегнул карман и достал пузырек с таблетками. Ничего, сейчас закинется валидолом и будет как новенький.
Васнецов понимал, что сейчас он — балласт, но также он осознавал, что Кузя его не оставит, и не только потому, что он хороший парень и преданный друг. Поодиночке выбраться будет непросто, нужен напарник, чтобы прикрывал тылы. Либо прибегнуть к иной силе, что таилась в обереге, висевшем на шнурке у Васнецова на груди, но это он хотел приберечь на крайний случай. Слишком часто прибегать к помощи оберега было чревато последствиями.
Перекинувшись парой слов как раз о том, что никто никого здесь не планирует оставлять, они двинулись дальше и почти сразу напоролись на засаду.
Катя не заметила никаких тепловых следов перед напарниками, потому что эти твари были холодными, как сырая земля. Мертвецы возникли из темноты и ринулись в атаку, но не успели охотники произвести первый выстрел, как на Кузю бросился оборотень, и лишь чудо в совокупности с вовремя поступившим предупреждением от Кати, а также отличная реакция уберегли Кузю от неминуемой гибели. Он резко бросился в сторону и больно ударился о торчащие из земли корни деревьев, но тереть бока было некогда; позже будет зализывать раны. Сейчас он выхватил из-за спины самурайскую катану, немного отступил в сторону, уклоняясь от нового прыжка оборотня, и ударил того острым лезвием, отсекая голову ровным срезом. Голова зверя покатилась по земле, а массивное туловище рухнуло, на ходу начав трансформироваться, обретая черты человеческой фигуры.
В этот момент Васнецова к земле прижал сильный и прыткий вурдалак, тем самым подписав себе смертный приговор. Что-то злобно бурча себе под нос, Пантелеймонович выхватил ружье и прижал ствол к подбородку упыря. Тот не успел увернуться, раздался выстрел, и голова разлетелась на куски. Ещё мгновение — и та же участь постигла мертвецов, которые за это время подошли к охотникам на расстояние в пару метров. Кого-то застрелил Васнецов, а кому-то срубил голову Кузя.
Наконец добив последнего монстра, охотники осмотрели поле боя. Взгляды напарников остановились на обезглавленном женском теле, недавно бывшем в облике зверя. Оборотень лежал грудью вниз, и обозрению напарников предстала солидных размеров голая задница.
— Ну и жирная же у неё была жопа! — воскликнул Кузя.
— Ага,— задумчиво поддержал напарника Васнецов,— знаешь, Кузя, у меня тут одна мыслишка появилась…
Гоша-вурдалак всегда считал себя правильным пацаном. Во-первых, он был чистокровным кровопийцей, плодом любви столичной вампирши и эфиопского асанбосама, приехавшего в 1980 году на Московскую олимпиаду. Во-вторых, Гоша исправно выполнял поручения старшого и числился в бригаде на хорошем счету как исполнительный, преданный и весьма четкий пацан. Но остальные бойцы Гошу не любили: ни его собратья вурдалаки, ни оборотни, ни кикиморы. Одни лишь мертвяки готовы были в любой момент проявить свое расположение к Гоше и устроить обнимашки. Вот только мозги у этих товарищей гнилые, и обниматься они готовы в любой момент с кем или с чем угодно, лишь бы дали пожрать вовремя.
Не любили Гошу по разным причинам. Потому что он постоянно проявлял себя лучше других и стремился подняться над остальными в их пока небольшой бригаде нечистой силы, а ещё потому что он внешне отличался от остальных. Все кровососы были бледные, как поганки, а он — темнее ночи черный вурдалак; спасибо папочке!.. Хорошо хоть жопа тоже была черной, а не красной вроде бы… По маминой линии, он слышал, имелись индейские корни. Хотя рассмотреть свою задницу внимательнее было проблематично, в зеркале-то он не отражался. Вот гребаные потусторонние расисты вечно и насмехались над бедным Гошей, даже эта нечистокровная погань, рожденная в человеческом обличье и обращенная уже при жизни.