– Я не мешаю?
– Нет, что ты. Наоборот.
Близилась полночь, и комнату наполняли причудливые тени от лампы. Стол был завален отчетами, компьютерными распечатками и записками самого Деклерка. На нем оставалось место только для фотографии в серебряной рамке. Русский взял фото и посмотрел на женщину.
– У нее умные глаза, – сказал он, – и очень красивое лицо.
– Да, мне с ней повезло.
Что-то в его голосе привлекло внимание Авакумовича. Он поглядел на суперинтенданта более пристально. Деклерк выглядел плохо: морщины, синие круги под глазами. Угол рта дергался, хотя он пытался это сдержать. Казалось, что он в любой момент готов рухнуть под навалившейся на него тяжестью. Но больше всего русскому не нравилась ирония в голосе друга.
Он бережно вернул фотографию на место, поставив ее так, чтобы Деклерк мог видеть женщину. "Единственная проверка дружбы, – подумал он, – это окажется ли друг рядом, когда он тебе нужен".
– Можно сказать прямо?
– Говори, Джозеф.
– Ты слишком жесток к себе.
– Смешно. То же самое утром говорила мне Дженни.
– Ты слишком много берешь на себя. Я ведь так же сильно хочу поймать этого типа.
– Наверное.
– Так раздели этот груз со мной! Охотник задирает тебя, потому что ты главный его противник. Он вел бы себя так же, если бы на твоем месте сидел кто-то другой. Разве ты не видишь, что он только и хочет, чтобы ты вышел из себя и играл в обороне, если тут уместен шахматный язык.
– Может быть.
– Роберт, попробуй меня понять. Удары Охотника по тебе ранят и меня. Я ведь тоже полицейский, хоть и не в форме. Для меня много значат и Конные, и ты сам. Помнишь, когда я оказался здесь, совсем один? Тогда ты пришел ко мне на помощь. За мной долг, Роберт, и я хочу его уплатить. Позволь мне работать с тобой и взять на себя часть твоего груза.
Несколько минут суперинтендант молчал. Потом он встал, положил руку на плечо Авакумовича и подвел его к стене. Теперь бумаги покрывали ее в несколько слоев.
– Видишь, Джозеф? Что со всем этим делать?
Авакумович улыбнулся:
– Есть два предложения. Во-первых, предложить всем продавцам пленки для "Поляроида" записывать фамилии покупателей. Раздать им список подозреваемых и дать телефон штаба.
– Отличная идея. А второе?
– У меня для тебя подарок ко дню рождения. Посмотри и скажи, что ты об этом думаешь.
«Ну и память!» – подумал суперинтендант.
– Пошли. Он у меня в лаборатории.
Деклерк отправился с ним в подвал. Комната была погружена в темноту; только на столе горела лампа, освещая большой микроскоп и стеклянную ванночку рядом с ним.
– Смотри. С днем рождения.
Деклерк заглянул в микроскоп и увидел тускло-черную щепку.
– Это я нашел в лобковой кости Лиз Грейнер, – сказал сзади Авакумович. – Это могло быть занесено извне при извлечении костей, и тогда не имело бы никакой ценности. Но там не могло быть такого материала. Мне пришлось повозиться, прежде чем я определил, что это такое.
– И что же это?
– Щепка черного дерева.
Дамбалла
Четверг, 4 ноября, 7.45
– По-моему, он выглядит неважно, – сказала Моника Макдональд.
– Кто, Деклерк?
– Ага.
– Представляю, как на него давят, – заметила Кэтрин Спэн.
Рик Скарлетт спросил:
– Как вы думаете, почему он велел обращать внимание на все, сделанное из черного дерева? Да еще сообщать об этом лично ему?
– Не знаю. Может, это как-то связано с его предупреждением против простых решений. Хочет все время держать нас настороже, чтобы чего не пропустили.
– Похоже на то, – согласился Типпл. – По-моему, он вообще немного повернут на своей работе.
– Да, – согласился Льюис. – Но как ты думаешь, он правда считает, что мы выполняем "священную обязанность"?
– Не знаю. Вся эта облава вообще довольно сомнительна. Если мы кого-то и поймаем, тут же на нас накинутся адвокаты и прочая братия. Не забывайте про хартию прав.
– Я думаю, он больше заботится не об этих правах, – сказал Льюис, – а о каком-то другом праве... моральном, что ли.
– В любом случае, мне его жалко, – подвела итог Моника.
– Мне тоже, – согласился Льюис. – Надо поработать как следует.
Открыв дверь, они вышли в накрапывающий дождь. В холле штаба остались Типпл, Скарлетт и Спэн.
– Можно еще раз посмотреть? – попросила Кэтрин Спэн.
Капрал передал ей расшифровки. Пока она читала, Скарлетт спросил:
– Как, по-твоему, можно найти Харди?
– Не знаю. Я его не видел. Собственно говоря, я занимаюсь Ракстроу, а не Харди.
– Странно, что они еще не заметили, что их слушают.
– Ничего странного. Ты бы видел, какой там бардак.
Скарлетт замолчал, глядя в окно. Тучи собрались еще гуще, предвещая уже не дождь, а настоящую бурю.
– А Ракстроу? Его где найти?
– Скорее всего он в студии. Он держит музыкальную студию как владелец фирмы "Дамбалла Энтерп-райзис".
– Дамбалла – это бог-змея в культе вуду.
– Знаю. Еще его можно поискать в "Звонке из Лондона". Это клуб на Пендер-стрит.
Типпл порылся в кармане и достал помятую рекламку, на которой было написано:
Приходите к нам в четверг вечером, 4 ноября 1982!
ЧУДО-КОНЦЕРТ ПРЯМО ИЗ АНГЛИИ!
Будут важные гости!
"БОГИ ВОДУ" снова с вами!
Спасите ваши души!
"Звонок из Лондона" 742, Уэст-Пендер-стрит.
– А почему ты думаешь, что он там будет? – спросил Рик Скарлетт.
– "Боги вуду" – это его группа.
Спэн наконец дочитала расшифровки и отдала их Типплу.
– А откуда звонили по межгороду, Билл?
– Сейчас посмотрим, – Типпл взял один из листов. – Тот, что говорит "Оревуар" – волк. Он звонил из Нью-Орлеана.
Облава
8.36
Сперва они взялись за торговцев порнографией.
Рик Скарлетт вошел в секс-шоп на Гренвилл-стрит, надев поверх формы дождевик. Фуражку он тоже снял, и с его головы текли струйки воды. Магазин был пуст, и полицейский быстро прошелся по нему, пробежав глазами по рядам книжек в мягкой обложке, надувных женщин и искусственных членов. Потом подошел к продавцу и молча встал перед ним.