Пони не стоило оставлять в загоне, где находились эти два жалких животных. Поэтому Кэлюмет, добравшись до края леса, совсем близко от дома, спешился и привязал пони к дереву. Через мгновение он уже стоял перед дверью а искал засов. Медленно отодвинув его, он вошел и остановился на пороге, держась правой рукой за косяк. Эту комнату отец всегда использовал как контору. В серых сумерках Кэлюмет пытался разглядеть хорошо знакомые предметы: письменный стол-конторка, несколько стульев, диван, дешевые гравюры на стенах. Его охватило чувство, которому трудно дать название. Он даже побледнел немного и сжал зубы и кулаки. Воспоминания снова нахлынули на него.
Долго он стоял так в дверях. Затем подошел к конторке и нерешительно положил руку на крышку. Отец, очевидно, ужинал в другом конце дома. Он решил не мешать ему и сел на стул перед конторкой. Так прошло довольно много времени. Отец, наверное, будет неприятно .удивлен, встретясь здесь с ним через пять минут.
Сидя на стуле, Кэлюмет почувствовал, как устал, и устроился поудобнее, вытянув ноги. Пять минут уже превратились в десять, а он все еще сидел неподвижно, глядя в окно на темнеющее небо. Становилось совсем темно, и Кэлюмет слышал протяжный заунывный вой' волков, кваканье лягушек на реке и крик совы неподалеку. Он задумался. Ничего не скажешь — хорошее возвращение домой. Сердце его наполнилось горечью. Руины, темноту, запустенье нашел он здесь. Это все, чем встретил его отец. Смертельная ярость охватила его, страстное желание все разрушить. Мускулы его были напряжены, кровь стучала в висках, голова кружилась. Если бы отец появился сейчас, ему пришлось бы плохо. Страшным напряжением воли Кэлюмет поборол в себе это настроение. Мышцы его расслабились, он снова развалился на стуле, вытянув ноги. Свертывая самокрутку, Кэлюмет заметил, что руки его действовали по-прежнему уверенно. Как-то он слышал, как один человек говорил кому-то, что у Кэлюмета Марстона нет нервов. Он это знал и сам. Сознавал он и то, что твердый самоконтроль делал его страсти еще более опасными.
Ночная темнота заволакивала комнату. Из другой части дома не доносилось ни звука. Кэлюмет наконец решил поискать отца. Он встал, прикурил и, отбрасывая спичку, ударился рукой о спинку стула, на котором сидел. Выругавшись сквозь зубы, он поддал стул ногой, и тот, отлетев в угол комнаты, с грохотом упал. Кэлюмет даже хотел еще раз пнуть его — такое жуткое было настроение, но, поняв, что бесполезно нападать на неодушевленные предметы, только выругался еще раз. Он постоял еще мгновение, надеясь, что отец, возможно, услышит шум и придет разузнать, что тут происходит. И действительно, скоро он услышал приближающиеся шаги. Отец услыхал, идет сюда! Кэлюмет стоял посреди комнаты, не зная, то ли ему оставаться здесь, то ли спрятаться, чтобы отец искал его. Он окончательно решил остаться, затянулся в темноте, и самокрутка вспыхнула, как светлячок. Шаги приближались, и Кэлюмет услышал слабый скрип двери: дверь из столовой всегда скрипела. Отец, очевидно, был без лампы, лишь вдали, наверное в кухне, которая находилась за столовой, брезжил тусклый свет. Полоска света становилась все шире, дверь распахнулась настежь, на пороге встал прямой, костлявый человек.