Его слова предвещали выволочку, что было все-таки предпочтительнее пули.
— Кто же вас послал? — спросил я.— Поувер или Дермонд?
— Этот ловкач слишком хитер,— сыронизировал тип со. шрамом.— Ну ладно, хватит болтать! Давай заходи!
Мне совсем не хотелось входить внутрь фабрики, так как мои шансы на спасение были больше снаружи, где случайный прохожий, увидев, в каком положении я нахожусь, мог предупредить фликов.
Я подождал, пока не почувствовал, что тип со шрамом снова упер дуло пистолета в мою спину, заставляя меня пошевеливаться. Я стал продвигаться — как можно медленнее — под наблюдением жокея, шедшего сбоку от меня. Тут я увидел, что из здания вышел третий прохвост с пистолетом «Смит и Вессон» в руке. Высокий и толстый, он обладал брюхом любителя пива, сотрясающимся при каждом его шаге.
— Поторопитесь! — проворчал он.— Я не собираюсь торчать здесь весь день!
Дойдя до него, мы сформировали довольно компактную группу, и я выбрал момент, чтобы действовать.
Наклонив голову, я резко ударил плечом в брюхо «пивной бочки» и в то же время, как только он отлетел к стене, на лету поймал его оружие. Удавление и оторопь моих конвоиров были в мою пользу, и мой трюк мог вполне удаться. Но пока я разворачивался, чтобы дать деру, толстяк ударил меня в висок. Я не успел прийти в себя, а меня уже окружили все трое мерзавцев. Дулом пистолета меня ударили по лицу, коленом -— в низ живота, а кулаком по голове. Я пытался восстановить дыхание и справиться с жгучей болью, но почувствовал, как толстый навалился на меня. Я потерял сознание.
Не знаю, сколько времени я оставался в таком положении. Вероятно, всего несколько секунд. Когда я снова открыл глаза, толстяк брызгал в мое лицо слюной. Я хотел отвернуться, но он крепко держал меня за волосы и неожиданно сильным рывком притянул к себе.
— Из твоей пасти воняет! — закричал я со злостью.
Он побагровел от ярости. Руки его сомкнулись на моей шее, и он снова стал лупить меня, вопя:
— Черт возьми, Хантер! Я убью тебя!
Я пытался вырваться, но тщетно и, задавленный этой огромной массой, почувствовал, что снова теряю сознание.
Внезапно его руки отпустили мое горло, его туша перестала давить на мою грудь, и я снова смог дышать. Два, три вдоха, и мое дыхание стало вполне нормальным.
Когда красное облако перед глазами рассеялось, я увидел, что чудовище исчезло. Только тип со шрамом и жокей стояли около меня.
— Несчастный болван,— проворчал тип со шрамом,— если бы я не оттащил от тебя Жабу, ты был бы уже задушен.
— И зачем же вы вмешались? — с трудом проговорил я.
— У нас есть распоряжение на этот раз не убивать тебя. Это. только должно послужить тебе предостережением. Брось дело Уата, Хантер! Если нам еще раз придется заняться тобой, мы оставим тебя наедине с Жабой, чтобы он позабавился до конца, и тогда уж тебе придет конец!
Я попытался приподняться на локте и увидел поднимавшуюся ногу жокея, но не смог избежать удара. Его сапог ударил меня по темени, и я снова потерял сознание.
6
Когда я пришел в себя, солнце уже садилось. Вероятно, на этот раз я долго был без сознания. Посмотрев на часы, я понял, что уже пять часов. Болело все тело. Я попытался пошевелиться, но в голове все завертелось. Кое-как удалось проползти два метра, отделявшие меня от здания фабрики.
Я прислонился к стене и некоторое время сидел неподвижно. Когда зрение прояснилось, я увидел, что остался один. Мой «форд» по-прежнему стоял там, где его оставил человек со шрамом, но ни одного из негодяев уже не было.
Мне удалось встать, и я неверными шагами побрел к своей машине. Все тело ныло, я шатался, как нокаутированный боксер, но мне все же удалось открыть дверцу и сесть за руль. Слава Богу, ключ зажигания был на месте.
Некоторое время я оставался без движения, ожидая, когда немного прояснится голова, потом дал задний ход, выехал на дорогу и взял направление к центру.
У первой же бензоколонки я остановился, чтобы заправиться, и прошел в туалет.
Взглянув в зеркало, я осознал, как меня изуродовали. Запекшаяся кровь покрывала половину лица, на лбу красовалась огромная шишка. Пальцы Жабы оставили на шее красные следы, а когда я смыл кровь, обнаружился порез на подбородке.
Избитый, покрытый синяками, я был счастлив, что не получил серьезных повреждений.
Заплатив за бензин, я отправился в Центральное полицейское бюро. На этот раз я пересек подвальный этаж и прошел в дверь, на которой значилось: