– Почему?
Митчел осёкся. Он открыл рот, но не смог сразу ответить.
– Кое-что случилось, Кейси. То, о чём знали мы оба. Но теперь знаю только я.
– Что? – Кейси всё ещё не понимала.
– Кейси, я виноват в твоей невнимательности. В том, что ты совершила ошибку. Я и сам должен был проверить своё сердце, но уже это неважно.
– Что же будет дальше? Со мной, с вами? С клиникой? – Кейси прекрасно отдавала отчёт, что подобное просто непоправимый удар по репутации клиники. Кроме того, её могут посадить в тюрьму.
– Никто не знает об этом, кроме нас и их, – Митчел кивнул в сторону молчавшей всё это время Нэт.
– А Питер?
– Тоже.
Кейси облегчённо вздохнула.
– Я попросил Никки включить Скотта: он поменяет органы Берку и Стивену обратно. А затем я сотру с Никки и Нэт записи за прошедший день.
– Митчел? – у Кейси выступают слёзы.
– Я сделаю это ради тебя и ради памяти о твоей матери.
– Матери? – Кейси не понимает о чём это Митчел.
«Причём здесь моя мать?»
– Да, Кейси. Так будет правильно. Только тебе самой придётся поговорить с матерью Стивена.
Внутри Кейси падает стеклянная ваза и ранит её тысячами осколков изнутри.
«Всё, что угодно. Но только не это!», – думает она и закусывает губу, чтобы не расплакаться.
– А потом Кейси возвращайся домой. И отдохни пару деньков. И пока оперировать тебя я не подпущу.
Кейси бросается к Митчелу на шею, а он обнимает её в ответ и поправляет свои очки.
– Ступай.
Когда она разворачивается, то видит голограмму на столе прямо за маятником. Со стороны входа её не видно. Зато со стороны сидящего, со стороны Митчела объёмное изображение можно разглядеть прекрасно. На нём счастливая девочка со светлыми волосами – да это же сама Кейси! А рядом её обнимает, конечно, мама. При виде портрета матери у Кейси лишь дёргается бровь. Но затем взгляд переходит на мужчину рядом с ними. Расщелина на подбородке, горбатый нос, на котором задержались очки. Да это же Митчел!
– Митчел? Это ты? – Кейси остановилась и указала на голограмму.
Митчел еле сдерживался: глаза его щипало.
– Да, Кейси. Я и не думал, что всё так обернётся.
– О чём ты?
– Ты забываешь.
Кейси словно влепили по пощечине по каждой щеке. Так сильно горело лицо.
– Я твой отчим, Кейси. И воспитывал тебя с десяти лет.
Кейси смотрит на него и в памяти всплывают эпизоды, как Митчел учит её препарировать канисмех. Ещё из глубин головы выходит момент, как Митчел придерживает маленькую Кейси, когда та учится кататься на моноцикле. Митчел – вырастил её, а сейчас готов совершить страшную вещь, покрывая её. Он врёт, а двое человек умерло. Из-за неё. Он врёт, скрывает улики. Ради неё.
***
Найти безутешную мать в клинике не составило труда. Элайза Томпсон сползла вниз по белоснежным стенам и сидела на холодном кафельном полу.
– Элайза, – прокашлялась Кейси.
– Я уже всё видела. Его провезли мимо на каталке, – сквозь рыдания ответила она.
Кейси знала это. Она видела, как Никки везёт каталку. Затем Кейси попросила проехать мимо зала ожидания. Сообщать информацию о смерти единственного сына Кейси не хотела. Она сняла с себя эту ответственность. Но теперь ей стало стыдно за своё поступок. Девушка собрала всю волю в кулак, ведь последовавшая следом информация ранит ничуть не хуже, чем гибель Стивена.
– Извините, но…
Кейси вздохнула и на выдохе протараторила:
– Обратитесь в Комнаты Конвергенции. Там вам сотрут память об умершем сыне. Не полностью. А уберут лишь тот блок, который приносит страдание и боль.
Элайза бросила на Кейси взгляд полный ненависти.
Кейси и сама ненавидела себя. За это и за всё, что сделала. Но согласно протоколу, она обязана сообщить Элайзе о возможности трансформации личности.
Кейси отвернулась от Элайзы и ушла. Она закрыла своё лицо ладонями. Она не должна быть здесь, в клинике. Она должна быть там. Ведь из-за этого случилось непоправимое. Кейси ненавидела себя, но эта ненависть ещё больше разъедала пустоту внутри.
***
Билборды кричали о комнатах дополненной реальности, как возможности откорректировать свою жизнь. Рисовали манящие картины, зазывая к себе.
«Избавьтесь от комплексов!» – говорила андроид модели N, так похожая на Нэт.
«Расширьте границы сознания!» – вторила новая модель Т. У них ладони уже светились раз в две минуты, а датчики стали мощнее.
Вместо изысканной роскоши Комнат Конвергенции, которую так упорно рисовало воображение Кейси: бетонный пол, мрачный серый и пустынный зал.
Сзади подходит высокий мужчина, красивый и широкоплечий. У него обаятельная улыбка и зелёные глаза. Совсем как листья в микроклимате «Лето». Только у него глаза эти совершенно неискусственного цвета синтезированного хлорофилла. И на лбу небольшой шрам.