— Шейли, сколько мы уже с тобой не?.. — голос Сокола сладостно дрогнул, а его манипуляторы над капитанским ложем сложились в некое подобие розы, приглашая Шейлу занять ее место.
— Давно. Я и сама соскучилась. Ненормальная я драконесса — с тобой боль полюбила, — Шейла весело улыбнулась в потолочную камеру, и, подмигнув своему кораблю, скользнула на ложе, — Дай я тебе волю — спаял бы меня сразу и за один раз, да? Ну, отвечай же, любовничек мой железный.
— Спаял бы капитан. А потом бы отлюбил по-драконьи, и еще раз спаял! — в голосе корабля появилось сладострастное порыкивание, а через тело и конечности Шейлы перехлестнулись фиксирующие ленты. Валики, фиксирующие голову, не выдвинулись: Шейла и Сокол уже давно условились, что голову своей капитана корабль фиксирует в самую последнюю очередь — перед введением трубок с дыхательной смесью.
— Нежно, — на всякий случай, напомнила Соколу Шейла. Впрочем, сейчас она была полностью в его власти: спеленута по всем конечностям фиксирующими лентами, а ноги драконессы раздвинуты, полностью и безнадежно открывая вход в ее тело. Голова же сейчас была приподнята, а взгляд — направлена на собственную промежность, с которой Сокол готовился вот прямо сейчас вытворять всякое.
— Когда я не был нежен, Шейли? — мурлыкнул Сокол, и клитора драконессы коснулась вибрирующая трубка, предназначенная вовсе не для этого. Шейла закусила губу: было приятно — налитая кровью «кнопочка» драконессы выскользнула из-под капюшона, и уперлась в вершину приятного раздражителя. Тот же завибрировал еще сильнее, и скользнул вниз, под клитор самки, там найдя свою истинную цель.
— Ох! — выдохнула Шейла. Это, одновременно, и было неприятно, и приносило удовольствие: катетер, раздвинув плоть драконессы, проскользил по ее уретре в мочевой пузырь, там зафиксировавшись при помощи раздутого воздухом небольшого синтетического шарика.
— Луковица, — проинформировал свою капитана Сокол, и тут же добавил, — Время у нас еще есть. Может?..
— Давай! — с готовностью кивнула драконесса.
И тут же ей под хвост ткнулось нечто большое, скользкое и приятно вибрирующее. Шейла инстинктивно (тело-то про ленты, как всегда, не помнило) попыталась изогнуться, впуская в себя еще один катетер. Но тот тут же исчез. А Сокол от озорства булькнул синтетическим хихиканием.
— Хватит играться, говнюк железный! Я тебе кто: капитан или кто? А ну, входи! Сейчас же! — возмутилась Шейла, прекрасно осознавая то, что о своих словах она еще как пожалеет. Но таково было плотское разочарование от того, что Сокол с ее попой поигрался, и… Говнюк! Приколист синтетический!
— Как пожелаете, капитан, — голос Сокола был подозрительно покладист…
Под хвостом у Шейлы снова завибрировало, и, медленно раздвигая колечко мышц, внутрь драконессы вошел вибрирующий шар, уперевшись в донце самки. А потом двинулся назад. А затем — снова вперед. И так не один раз.
— Сокол! — взвизгнула Шейла, обильно кончая в первый из введенных в нее катетеров, и потеряла дыхание от удовольствия.
— Ну, как? — игриво поинтересовался корабль, в чьем голосе снова появились порыкивающие нотки — не терпится ему.
— Отлично! — выдохнула Шейла, расслабляясь в фиксирующих лентах. Она, и правда, получила свою толику удовольствия: корабль, стимулируя не предназначенную для этого дырочку своей капитана, довел ее до оргазма, — Думала, ты меня со всей дури протаранишь. До визга. Как пару раз. Юморист ты, железный.
— Я исправился, — голосом изобразил святость Сокол (но рычащие нотки стали лишь отчетливее), а потом поинтересовался, — Можно?
— Входи, — расслабленно кивнула потолочной камере Шейла, и инстинктивно попыталась раздвинуть ноги еще шире. Разумеется, безуспешно: все и так раздвинуто, все и так фиксировано.