– Чего-чего? – растерялся Хеллман.
– Ладно, неважно. Так, просто возникла одна бредовая идейка. Мы, охотники за машинами, очень много времени проводим в полном одиночестве. Ведем, знаешь ли, кочевой образ жизни. Почти не общаемся друг с другом. Охотимся за машинами. Этим всю дорогу и занимаемся. Поэтому нас и называют охотниками за машинами.
– Ясно. И за какими же такими машинами вы охотитесь?
– Да за разными. Тоже, можно сказать, питаемся падалью. Пожираем машины. Едим все подряд – и тракторы, и мини-тракторы, но в этих краях их встречается все меньше и меньше. Люди говорят, что мини-тракторы теперь почти что вывелись. А мой отец помнит совсем другие времена. Помнит, как их тут разъезжали целые стада, повсюду только они.
– Да, теперь такого, конечно, не увидишь, – сочувственно произнес Хеллман, стараясь угодить охотнику.
– Ты правильно меня понял. И не то чтобы нельзя было прокормиться, особенно сейчас, летом. Буквально пару дней назад добыл большой и старый толстый такой «Студебеккер». Вон погляди, что от него осталось. Карбюратор и передние фары. Да вон там, в мусорном баке, слева от тебя.
Хеллман заглянул в открытый металлический контейнер и увидел, что там в машинном масле плавают карбюратор и фары.
– Неплохо выглядят, верно? Не знаю, употребляешь ли ты в пищу металл, но оценить такую добычу сможешь, просто уверен.
– Да, выглядят очень аппетитно, – сказал Хеллман. – Особенно в этом масле…
– Причем вторично использованном масле. А с ним ничего не сравнится, настоящий деликатес. Как-то раз попробовал приправить его растением, что тут водится. Мы называем его перец чили.
– Да, у нас тоже есть похожая штука, – сказал Хеллман.
– Чертовски тесен этот мир, вернее, Галактика, – сказал охотник за машинами. – Кстати, разреши представиться. Я Уэйн 1332А.
– Том Хеллман, – сказал Хеллман.
– Рад познакомиться. Ладно, давай залезай и держись покрепче. Едем на собрание.
И охотник за машинами снова помчался по равнине длинными скачками, затем выпустил колесики, и они покатили с бешеной скоростью. Но вот он снова почему-то замедлил ход.
– Что случилось? – спросил Хеллман.
– А ты уверен, что я поступаю правильно, спасая тебе жизнь?
– Совершенно уверен, – ответил Хеллман. – У тебя не должно быть повода для сомнений.
– Просто хотел убедиться лишний раз, – сказал Уэйн. – Вообще-то пусть лучше другие решают, что с тобой делать.
И Уэйн 1332А снова набрал скорость.
– Что значит что со мной делать?
– Ты можешь стать для нас проблемой, Том. Но пусть решают другие. Теперь же мне надо сосредоточиться.
Пейзаж вокруг переменился. Тоже равнина, но вся она была усыпана гигантскими булыжниками. И охотнику понадобилось все его мастерство, чтоб лавировать между ними, да еще не сбавляя при этом скорости. «Пусть другие решают». Хеллману очень не понравилась эта фраза. Но что он мог поделать, во всяком случае сейчас. А может, роботы, собравшиеся на встречу, окажутся вовсе и не такими уж кровожадными.
Солнце уже клонилось к закату, когда, наконец, они оставили за собой местность, усеянную валунами, и выкатили на просторную равнину с низкими пологими холмами. Тут даже виднелось нечто вроде старой колеи. Уэйн лихо помчался по ней, то взлетая на холм, то со свистом скатываясь с него. Грязь, пыль, песок и мелкие камушки градом обдавали Хеллмана, а охотник за машинами то резко вилял в сторону, то тормозил, то снова набирал скорость, въезжая на очередной холм. Наконец колеса у него забуксовали в песке, и ему снова пришлось переключиться на бег. Хеллман вцепился в рамы мертвой хваткой, поскольку корпус робота содрогался, трясся, гнулся, шатался – и все это одновременно.
А потом вдруг Уэйн резко остановился.
– В чем дело? – спросил Хеллман.
– Ты только посмотри!
Хеллман проследил за направлением взгляда фотоэлектрического глаза робота. По одной из полос ухабистой, но все еще действующей дороги медленно и одиноко двигался насквозь пропыленный «Мерседес 300».
– Красотка, а не машина! – восторженно выдохнул Уэйн.
Хеллман смотрел, и ему вовсе не нравился тот факт, что робот выбрал явно неудачное место для наблюдения. Он застыл на самом краю холма да еще весь изогнулся и вытянулся вперед. Один неверный шаг – и они скатятся с него и рухнут вниз, на щебенку. Может, охотник за машинами и способен устоять в такой неловкой позе, но уж человек – ни за что.
– Подумаешь, дело какое, просто машина, – сказал Хеллман. – Так мы едем на собрание или нет?
– Эта машина – самый настоящий деликатес. И если тебе она ни к чему, то лично я очень даже не прочь познакомиться с ней поближе.
– Можем поесть и попозже, во время собрания.
– Глупости! На собраниях все соблюдают строгий пост. А потому сейчас самое время перекусить.
– Компьютер! – воскликнул Хеллман и нажал кнопку вызова рации, которую, как ни странно, ему удалось сохранить во время всей это безумной гонки. Возможно, потому, что она была привязана к запястью на ремешке.
– Вне пределов досягаемости, – сказал охотник за машинами. – Ладно, расслабься. Мне доводилось охотиться за машинами и в более сложных условиях. Держись крепче, малыш, поехали!
И он ловко и быстро скатился с холма. Странно, что совсем недавно, перед высадкой на этой опасной планете, Хеллмана так мучила загадка Дездемоны. Теперь вся эта история вовсе не казалась ему такой уж загадочной.
Дездемона была небольшой планетой, спутником Нептуна. Довольно противное и неуютное местечко, и число поселенцев не превышало тут нескольких сот человек. Да и то почти сплошь состояло из членов некой теперь уже забытой религиозной секты, которые переселились сюда, чтоб сохранить свои верования от скверны и соблазнов всего остального мира. И, разумеется, они взяли с собой своих роботов, поскольку без роботов и хоть толики удачи на чужой планете ни за что не выжить. Они являлись собирателями ксеума, космической пыли. Благодаря топологическим особенностям в пространственно-временном континууме, на Дездемоне собиралось куда больше этого самого ксеума, чем на всех остальных планетах Солнечной системы. Но существование они вели самое скудное, поскольку запросы на ксеум поступали только от ученых, пытавшихся раскрыть тайну происхождения этой самой пыли.
Поселенцы на Дездемоне были люди рассудительные и спокойные, и контакт их с другими мирами был сведен к минимуму. Однако нельзя сказать, чтоб они изолировались полностью. И на Дездемоне тоже началось брожение мысли, наблюдалась растущая потребность в новых продуктах и новых условиях существования. Некоторые из граждан начали проводить все больше времени в клубе развлечений на Ганимеде – специальном спутнике, вращавшемся по орбите вокруг Юпитера. За развлечениями приходилось ездить далеко, но расстояние их тем не менее не пугало.
И вот мало-помалу на Дездемоне начались разногласия и распри. А затем в один прекрасный день на Землю и другие планеты поступил оттуда довольно туманный и с трудом поддающийся расшифровке сигнал. Расшифровать его толком так и не удалось, но в целом содержание сводилось к тому, что там произошло какое-то несчастье. Была послана специальная команда спасателей, которые обнаружили, что неким таинственным образом спутник под названием Дездемона опустел. Мало того, выяснилось, что оттуда вывезены все имеющие хоть какую-либо ценность материалы. Единственным намеком на то, что произошло, служило письмо, смятое и заброшенное в угол в доме, который, по всей видимости, был покинут в страшной спешке. Сначала там шла ничего не значащая болтовня о каких-то родственниках и друзьях, а затем вот это: «Последнее время все больше проблем возникает с нашими роботами. Просто не знаем, что с ними делать. Старейшины говорят, что опасности бунта не существует, хотя и выражают сомнения в полезности и обоснованности новых законов, дающих роботам возможность обойти Три Основные Закона Роботехники. Наш председатель считает, что ограничивать их интеллектуальное развитие не стоит, однако многие люди сомневаются в правильности таких взглядов на эту пробле…»