Все эти данные представляли большой интерес. Однако поездка разочаровала Фульротта. Продолжение раскопок в Фельдгоферском гроте невозможно, поскольку глинистое заполнение камеры полностью выброшено рабочими за ее пределы. Кроме костей скелета, они ничего не находили. Оббитые камни также, по-видимому не встречались, или на них не обратили внимания при той поспешности, с которой рабочие стремились избавиться от мешавшей им плотной глины. Таким образом надежда определить с помощью костных остатков вымерших животных или примитивных каменных орудий возраст человека с необычайно архаическими особенностями строения черепа, к великому сожалению Фулротта, не оправдалась. Отныне, как это ни печально, единственным доводом в пользу правильности его npeдположения об открытии в долине Неандерталь предка людей остаются обезьяноподобные черты черепной крышки.
Может быть, другой на месте Фульротта пал духом и стал ждать лучших времен. Во многих местах ведутся раскопки. Поэтому, если он прав, рано или поздно будут обнаружены новые костные останки человека с обезьяноподобными чертами, но в условиях, исключающих скептицизм критиков, которых медом не корми, только дай возможность выискать слабые места в цепи заключений.
Впрочем, разве сами по себе «допотопные орудия» не служат в течение последнего десятилетия объектом издевательских насмешек ученых, которым сам бог велел присмотреться к ним повнимательнее? Хватает Буше де Перту смелости, терпения, настойчивости, самоотверженности, наконец, в неравной борьбе за признание найденных им камней за орудия, оббитые рукой «допотопного человека»! Буше де Перт нашел инструменты древнейших людей, в руки Фульротта счастливый случай «вложил», очевидно, кости их! То и другое поразительно, поскольку в корне противоречит тому, к чему привыкли, о чем говорят, не утруждая себя доказательствами и размышлениями. Тем ожесточеннее, бескомпромисснее, отчаянней должна быть предстоящая борьба! Робким, неуверенным делать в ней нечего.
Как это ни покажется на первый взгляд парадоксальным, но именно неудача поездки в Неандертальскую долину подтолкнула Фульротта на путь тяжелой и напряженной борьбы. Отныне он выбрал его бесповоротно.
После осмотра грота Фельдгофер «предварительная» программа была выполнена полностью. Следовало подумать, что предпринять далее. Очевидно, прежде чем он рискнет объявить об открытии официально на каком-либо из представительных собраний ученых, компетентных высказать суждение по вопросу происхождения человека, или на страницах специального журнала, следует заручиться поддержкой или, на крайний случай, просто выслушать советы анатома, пользующегося достаточным авторитетом в научном мире.
Кун — хороший врач, не более. Анатомию человека он представляет не далее чем требуется для лечения и определения болезней. Помочь Фульротту в решении задачи, которую тот взвалил на себя, Кун просто не з состоянии. Ему недостает для этого знаний, кругозора, нетрадиционности мышления, понимания новых тенденций в зоологии и антропологии.
Впрочем, Карл Фульротт, отправляясь августовским утром 1856 года в дом доктора Куна, не обольщался. Ему, по правде говоря, нужно было не столько подтверждение принадлежности костей человеку, а не медведю (на это ему, естественно, знаний доставало), сколько не терпелось посмотреть, какое впечатление произведет находка в гроте Фельдгофер даже на незаурядного врача. Теперь следовало сделать куда более серьезный и решительный шаг, показав кости человека из долины Неандерталь кому-то из видных анатомов, к кому из пользующихся известностью и влиянием ученых следует обратиться? Колебания Карла Фульротта недолги, да и кандидатур не столь уж много: он решает отправиться в Бонн и показать находку местному в Южной Германии специалисту по анатомии и истории, профессору университета Герману Шафгаузену.
Волновался Фульротт необычайно, как студент гимназии на экзамене, что, впрочем, можно понять, поскольку идеи его впервые предстали перед серьезно проверкой крупного специалиста. Минутам, которые потребовались Шафгаузену для изучения главной привезенных в Бонн частей скелета — черепной крышки, кажется, не было конца. Однако все завершилось к удивлению Фульротта, как нельзя лучше: после нети ропливого осмотра, а также тщательного определена показателей, которые удавалось вычислить на основе замеров специальными инструментами нужных пара метров черепной крышки, Герман Шафгаузен поздравил преподавателя из провинциального Эльберфельда с необычайно интересным открытием.
Нет никакого сомнения, что человек, останки которого посчастливилось найти в Неандертале, является представителем людей непривычной для него, анатом примитивности, архаичности и грубости. Чего стоят эти ужасные, поистине обезьяньи, гребни над глазницами. А как удивительно низок лоб этого существа, словно удар чудовищной силы смял лобные кости и сплюснул их. Но удара не было, так как невозможно намеренно деформацией достигнуть столь потрясающей конфигурации черепной крышки. Как ни воздействуй на податливые кости черепа, вряд ли удастся «вырастить» костяные гребни надбровий и столь массивный затылочный валик, сплюснуть затылочную часть, сделать черепную крышку низкой и длинной.
Человек с черепом большим, как у современна людей, но с особенностями строения, невольно заставляющими вспомнить крупных антропоидных обезьян, бесспорно, обладал огромной силой животного, которая была тем более устрашающей и неудержимой, что она направлялась мозгом таким же крупным, как у Ноmo sapiens. Если даже он не столь совершенен, этот моя прикрытый очень массивной черепной крышкой, все равно существо, обладающее им, несомненно, мыслило, а значит, было, в конце концов, могущественнее любого самого сильного хищника, соперника в борьбе за добычу.
Борьба за жизнь в те далекие времена отличалась, очевидно, особой жестокостью. Герман Шафгаузен обратил внимание Фульротта на вмятины, отчетливо прослеживающиеся на поверхности черепной крышки. Это следы ударов. Человек не умер от них, поскольку налицо признаки прижизненного заживления ран.
Подводя итоги своим впечатлениям, Шафгаузен сказал, что по примитивности кости человека из Неандерталя не имеют себе равных среди всего известного ему материала, связанного с первобытным человеком. Карл Фульротт привез на «экспертизу» в Бонн не что иное, как бренные останки древнейшего жителя Земли. Человек этот жил, по крайней мере, в конце того периода, когда значительная часть севера Европейского континента была покрыта мощными ледяными полями. Как жаль, что именно о геологическом времени существования троглодита из Неандерталя нельзя сказать что- либо определенное!
Однако это печальное обстоятельство не должно препятствовать по возможности быстрому информированию анатомов и особенно антропологов об открытии необычайно интересном и примечательном. Ведь оно, в сущности, дало первые факты, ставящие наконец проблему происхождения человека на прочную базу точных наблюдений и позволяющие отказаться от чисто логических построений и фантастических выдумок. Прежде всего надо написать небольшую информационного плана статью. Это может сделать он, Герман Шафгаузен, если только разрешит главный виновник открытия. Еще полезнее объявить об открытии на одном из предстоящих съездов естествоиспытателей и продемонстрировать кости, чтобы каждый мог убедиться как в исключительном значении, так и в справедливости выводов, которые следуют из анатомического анализа их.
Фульротт согласился с предложениями Шафгаузена вернулся в Эльберфельд окрыленным и воодушевленный. Еще бы, первое обращение к специалисту — и победа.
Кажущаяся легкость достижения цели, однако, часто мстит тяжелыми поражениями, которые представляются оттого особенно горькими, несправедливыми и труднопереносимыми. Иоганн Карл Фульротт, успокоенный успехом, кажется, начисто забыл о трагедии Буле де Перта. Случай не заставил себя долго ждать…
Весной 1857 года в Эльберфельд пришло письмо с приглашением принять участие в заседании научной сессии Нижнерейнского общества естественных и медицинских наук. Сомнений не было — Герман Шафгаузен помнил об их беседе, и теперь, когда в Бонне собирались наиболее видные ученые Южной Германии, представлялся удобный случай объявить об открытии в Неандертале. Это позволит, во-первых, придать делу широкую огласку, как оно того заслуживает, а во-вторых, воочию увидеть реакцию большого круга ученых на выводы, которые напрашиваются из анализа особенностей скелета троглодита, извлеченного из грота Фельдгофер. Черепную крышку надо везти в Бонн и продемонстрировать во время доклада, чтобы неожиданные и, кажется, малоправдоподобные заключения наглядно подкреплялись находкой.