— Эй! Порвешь, — Марлоу протестующе мотнул головой и все же ухитрился сбросить с себя нападавшую на него хищную зверюгу. В пылу потасовки Данте раскраснелся, волосы его встали смешным ежиком. Мэл остановился и перестал катиться. Его руки легли на талию парня, прижимая его голову к груди. Он продолжал смеяться, хотя получалось уже не так весело. Им просто нужно было притормозить прямо сейчас. Мэл отфыркивался. Он посмотрел на Дантаниэла снизу и постарался угомонить ускорившееся дыхание.
Данте перестал кусаться. Повинуясь внутреннему чувству, он лег сверху всем весом и отвел со лба Мэла мешающиеся волосы, заглядывая в его зеленые глаза.
— Напомни мне, почему я еще не прибил тебя, Марлоу? Ты — это самое ужасное, что приключалось со мной за всю мою вечную жизнь, — он игриво ткнулся носом в его подбородок. — И характер у тебя, как у шакала! Не понимаю, каким образом твоя истиная сущность — пантера.
— Я бы на твоем месте правда помолчал. От священника в тебе есть одна только внешняя оболочка, отдаленно похожая на того Дантаниэла, которого я знал раньше. Я тоже всегда интересовался, как ты вообще попал в ряды духовников? С твоими-то гениальными задатками.
Данте невесело хмыкнул. Он скатился с Мэла и прилег с ним рядом на полу. Его спина взмокла от их зверской грызни.
Да уж, когда-то он и правда не мог помыслить, что будет проклятым скитальцем, всего лишь бренным сосудом для грехов, в котором не останется ничего живого. Когда-то он был более чем человечен и собирался отдать годы на услужение Богу.
Сколько же тысяч лет назад это было. Сто? Двести?
На ум ему почему-то пришел один-единственный миг его долгой жизни. Случайные обрывки воспоминаний проплыли в голове, как клочки, как фрагменты старых картин. Тот самый вечер, когда он впервые проснулся ворлоком и столкнулся с вопросом выбора, обнаружив рядом с собой одного небезызвестного типа, изменившего всю его жизнь... Комментарий к продолжение 1 Rox Yan, Erick Weird – пасибо за беттинг!
Постоянным читателям спасибо за ваши замечательные отзывы) Они вдохновляют!
====== продолжение 2 ======
Англия, 17… год.
Сознание как будто раздвоилось.
Дантаниэл плыл над толпой, подобно ангелу, созерцая головы тех, кто остался под ним. Все они — мужчины, женщины, дети — смотрели на него и показывали пальцами, словно говоря: вон, смотрите. Его душа теперь свободна. Она уплывает…
И тут же возникло новое ощущение, поражающее своей дикостью. Будто острые когти настойчиво схватили такое легкое, ставшее невесомым существо и поволокли его обратно, к земле. И вот уже ни толпы не видно, ни виселиц, зато ощутимо царапается пол под лопатками. Преподобный приложился о него с такой мощью, что пришлось распахнуть глаза.
Он судорожно вздохнул и, открыв рот, сел, прямой, как палка. Резкая боль в шее застелила его сознание. Он глотал воздух, царапал доски пола маленького помещеньица, в котором находился, и никак не понимал, что это все значило. Он также не понимал, что значил его сон и куда попала его душа.
Это место не напоминало Рай или Ад. Даже отдаленно.
— Дантаниэл? — чей-то тихий, знакомый шепот. — Вы проснулись?
— Где я? — не чувствуя своего языка, прошептал преподобный. Он слабо откинулся на горизонтальную поверхность. Плыть над толпой бестелесным облачком ему нравилось куда больше — это было не так больно. Его голова будто отделилась от тела, а на месте осталась сплошная кровавая рана.
— Святой отец, вам нужно поесть хоть что-нибудь…
Поесть? А разве те, кто умирали, все еще были привязаны к этим плотским необходимостям? Дантаниэл снова попытался открыть глаза. На этот раз взгляд фокусировался отчетливее. У него получилось даже разглядеть некоторые предметы, замызганные стены, свисающую клочками паутину. Лунный свет сверкал серебряными искрами и отражался в стеклах множеств блестящих колб, каких-то бутылок и скляночек, в бесчисленном количестве расставленных то тут, то там, на столах вдоль стен.
— Где я? — повторил Дантаниэл, не чувствуя своего тела.
— Вы у меня дома. Но об этом никто не знает, кроме вас и меня.
— Это вы, Мэл? — Данте наконец сообразил, кому принадлежал этот голос. В последний раз они с Марлоу виделись прямо перед казнью. В этой или в той жизни?
— Вы угадали, преподобный, — демоническое лицо друга, подсвеченное огарочком свечи, появилось рядом. Дантаниэл невольно подумал о нечисти. В таком освещении мрачноватый тюремщик выглядел, как вурдалак, пришедший по его душу. Если бы Данте не знал, что Мэлу можно доверять, он бы сейчас очень испугался.
— Я себя очень странно чувствую, Марлоу, — признался Дантаниэл, созерцая игру вспышек света на стене. Они становились то ярче, то затухали совсем. — Я жив?
— Как посмотреть, святой отец. Все зависит от того выбора, который вы сделаете. Пока вы живы. Я вас вернул на этот свет… У вас сейчас сломана шея*, поэтому не пытайтесь ей двигать. Но это пройдет… Через некоторое время пройдет…
В Англии применялась разновидность повешения, когда человека сбрасывали с высоты с петлей на шее, при этом смерть наступала мгновенно, от разрыва шейных позвонков. Существовала “официальная таблица падений”, с помощью которой высчитывали необходимую длину веревки в зависимости от веса осужденного (при слишком длиной веревке происходит отделение головы от тела).
Даже дыхание отнимало слишком много сил. Святой отец силился понять, о чем толковал ему старый знакомый, но никакой ясности у него все равно не появлялось.
— Что это значит, Марлоу?
— Вы выпили моей крови. Я чернокнижник, Дантаниэл. Я знаю, как оживить человека и вернуть в его тело вырванную душу. Оно работает, но не во всех случаях… Только на тех, кто искренне хочет вернуться.
— Этого не может быть. Я не мог… Да и разве всех чернокнижников не преследует святая инквизиция? — молвил Дантаниэл и все же попытался покрутить головой. Было дьявольски больно. Он тихо застонал.
— Лежите, преподобный. Вам надо набираться сил. Святая инквизиция сжигала меня четыре раза. И что же? Как видите, живее всех живых. Не отличить от обычного человека… — хмыкнул Марлоу.
Данте даже представилась на секунду его улыбка. Мрачная, изогнутая на уголках, как ведьмин полумесяц. Юноша начал понимать, что это не шутка. Прислушавшись к тому, что шептала ему память, он вспомнил кое-что.
Ведь он действительно умирал.
Его и Бёрнли отвели на виселицу, он даже слышал шуршание скользящей петли. Помнил агонию горящего тела. Дикую боль и горечь. Было очень печально покидать этот мир, холодно и безумно одиноко. А потом просто не стало ничего. И вроде бы вечная темнота, которая ведет души в Рай или Ад, согласно всем Библейским учениям, должна была принять его бесплотное существо. Но почему-то снова этот свет, а не тот. И снова Марлоу. Последнее, что помнил Дантаниэл о дне своей человеческой жизни, — яркие зеленые глаза, которые спокойно смотрели на двух мучавшихся в петле пленников. Ни единый мускул не дрогнул тогда на лице Мэла.
— Пресвятые угодники. Наверное, я согрешил. Я так сильно согрешил, что небеса отказались принимать меня… — обреченно пробормотал священник. — Но постойте… что же с… Адамом?
— Боюсь, святой отец, Адам Бёрнли больше не с нами. Я сделал все, как вы просили, и тоже передал ему капсулу с кровью… Но не смог ему помочь, он отдал душу Богу даже с моим вмешательством.
Данте умолк. Эти слова резанули его больнее бритвы, больнее острого клинка. Поверить в услышанное было выше его сил. Он тихо всхлипнул.