— Мне уже ничего не нужно. Лет около трехсот, а может, и больше… — незнакомец сделал вид, что задумался, словно пытаясь подсчитать слишком большие числа в уме. — Но вот от некоторых плотских наслаждений я, к сожалению, отказаться так и не смог. Видишь ли, мы все же чем-то привязаны к этой бренной оболочке. Нам надо как-то кормиться. И эмоции лучше всего утоляют голод, ты даже не представляешь, насколько.
— Отпусти. Я не по этой части… — Эмбер снова попытался рвануться в сторону. Его тело плохо слушалось. Он в панике метался взглядом по переулку, где не было ни души. Соображать не получалось. Как бы позвать на помощь?
— Не трудись, — легко считал его мысли брюнет. — У меня, к сожалению, нет времени ломать твои привычки милыми уговорами и цветами. Я хочу именно тебя и потому получу именно тебя.
Его тонкие смуглые пальцы отвели в сторону рваную вороную челку. Эмбер едва не вскрикнул от ужаса, когда увидел, что второй глаз парня красный, подобно спелому яблоку. В нем, как в водовороте, крутились какие-то образы, кричащие женщины, мужчины, бесконечные переплетенные тела, жутко изворачивающиеся и белеющие, и будто плавающие в крови. Словно пламя бушевало в центре этого маленького Ада. Эмбер попытался отвернуться, но не смог. То ли когти, то ли твердые пальцы, впились в его скулы и зафиксировали голову в одном положении.
— Не бойся. Это последние полчаса твоих мучений. Как же ты приятно пахнешь...
Его голос пошел на интимное понижение, перетекая в возбужденный шепот. Внезапная резь. Руки незнакомца прошлись вдоль всего торса светловолосого парня, оставляя длинные рваные царапины. Эмбер сжал челюсти, не издавая не звука. Зрачки его чуть дрогнули от немой боли.
— Ты молчишь? Забавно. Обычно все кричат. Ладно, наплевать. Все еще только началось.
Последовал удар. Эмбер мотнулся в державших его руках, сильно приложившись затылком о стену. В сознании сгустилась темнота. Он на секунду потерял из виду того, кто быстрыми движениями разрывал его одежду. Осталось не так уж много работы — футболку Эм все еще сжимал в кулаке. Мальчишка вцепился в нее, как в последний шанс на спасение. Кинжально-острые крючья когтей вырвали вещь из его пальцев. Послышался треск разрываемого ремня, лопнувшей кожи. Джинсы оказались сдернуты вниз резким рывком.
— Отстань… — последняя попытка оттолкнуть.
В ответ донесся шершавый, хриплый смех. Он прозвучал прямо над ухом, ввинчивающийся в мозг, такой издевательский, лижущий и ласковый.
— Нет, мальчик. Я слишком проголодался. Тебе придется потерпеть.
Снова рывок. Немыслимый и страшный, тошнотворный водоворот чувств. Когда зрение чуть прояснилось, Эмбер осознал, что его развернуло к стене. Скула проехалась по шершавой кладке, а колени и ладони уперлись в мертвый кирпич. Начинающие теплеть пальцы шарили по его паху. Паника продирала до самых костей, и показалось, что хуже уже быть не может, но затем этому решению пришло на смену другое — хуже быть могло. Прикосновения чужих лап вдруг стали еще чувствительнее. Под ними кожа будто бы плавилось, превращаясь в сплошной ожог. Липкий страх заполнял каждую клеточку, было чертовски больно и почему-то влажно. Ничто больше не казалось реальным. По ощущениям, все сухожилия и мышцы разрывались, не оставляя ни одного живого места, ни миллиметра, свободного от агонии. Она обдирала своим шершавым языком все существо.
— Пусти. Если тебе нужны деньги, забери…
Хохот, скорее похожий на леденящий визг, перебил все попытки что-то сказать.
— Глупый мальчишка. Они мне не нужны. Не в них счастье. Счастья вообще нет. Ни для кого.
Эмбер негромко застонал. Он услышал звук раскрывающейся ширинки, и тут же, через секунду, твердая плоть проскользнула между ягодицами. Он пытался выцарапать свою свободу. Взмокшие ладони лихорадочно ощупывали кирпич, Эм ломал ногти, но не мог двинуться даже на миллиметр. Волю будто сковало, а конечности оставались ватными и кукольно-послушными.
— Не дрыгайся. Тебе и так будет достаточно больно, — незнакомец легко вошел в податливое теплое тело, заставляя мальчишку покрыться бисеринками мелкого, липкого пота. Эмбер замер, ощущая каждое движение, которое разрывало его нервы. Он чувствовал, как раздвигаются мышцы, напрягаются, и становится еще ужаснее. Наверное, такое же ощущение испытывает тот, кто режет уже открытые раны.
— Что же ты все молчишь. Ненавижу молчание, — брюнет изо всех сил вцепился зубами в плечо жертвы, оставляя кровавые отпечатки в форме челюсти. — Кричи. Громче.
— Нет… — еле слышный, как шелест ветерка, ответ. — Проваливай к дьяволу.
— Я уже там был, — новый укус. Парень жестко оттянул светлые волосы, которые слиплись от крови на виске.
На его лице четко прорисовалось настоящее наслаждение, нервные окончания сводило мелкой судорогой, похожей на разряды электричества в самых чувствительных точках системы. Он жадно и грубо обхватывал торс мальчишки, стараясь войти глубже, сделать больнее. Его толчки были ритмичными и настойчивыми. Это были колебания на грани больного удовольствия, грубое, порывистое движение души, которое поднимало со дна самые тяжкие воспоминания. Блондин сжимался, в попытке отпихнуть это существо, сделать что угодно, чтобы прекратить конвульсии, но все его старания делали только хуже. Черноволосый парень внезапно прекратил свои грубые действия и полностью вышел. Эмбер подумал, что все закончилось, но эта надежда рассеялась моментально. Он был резко развернут и оказался лицом к лицу с хищником, лишавшим его свободы воли и последней капли дыхания. Выражение лица твари изменилось. Оно больше не казалось мягкими и отрешенным. Оно больше не казалось человеческим. Скорее, это выглядело, как животный оскал. Морда наподобие волчьей отчетливо обозначилась в его чертах. Эмбер схватил ртом воздуха. Это оказалось своевременно, потому что потом жаркое тело налегло на него, прижимая к стене. Дышать дальше не представлялось возможным.
— Хочу посмотреть на твою мордашку. Она у тебя такая смазливая. Даже не буду тебе ее портить.
Нападавший быстро сорвал парню джинсы еще дальше, опустив их ниже голеней. Сильные руки мощно подняли жертву, выше, разводя его колени шире.
И снова толчки возбужденной плоти, которые заставили Эмбера слегка застонать и заметаться по стене. Жестокие и быстрые, глубокие проникновения мешали соображать. И все же, даже в своем беспомощном положении Эм сделал единственное, что было возможно. Он подался чуть вперед и изо всех сил вцепился зубами в сережку, которая болталась в ухе твари прямо перед его носом.
Противный солоноватый привкус крови заполнил его рот, когда он рванул кусочек металла на себя. Существо в обличье волка взревело нечеловеческим рыком боли.
Блондин изо всех сил стиснул зубы. Его отшвырнуло на асфальт. Он приложился лопатками о мокрую поверхность, до вакуума в легких.
— Ах ты, сучонок, — прошипел озверевший монстр. Его морда исказилась от бешенства. — Ты пожалеешь об этом!
Что-то сверкнуло слева. Еще боль. Много боли, парализующей сознание. Зверь наслаждался каждым своим действием. Он приложил к шее парня ладонь и, прикрыв трепещущие веки, что-то тихо пробормотал на неизвестном языке. Шипение и запах паленой кожи наполнили воздух, а на коже светловолосого юноши осталась отчетливо видневшаяся отметина — два маленьких пересекающихся треугольника, острых, как пики.
— Ты меченый. Теперь, даже если ты выживешь, я найду тебя. Я выкопаю тебя даже из могилы!
От криков боли в голове закладывало уши. А затем просто не стало ничего. Эмбер продолжал лежать на земле, впуская внутрь это существо. Он только мог сжимать зубы, чувствуя металл вырванной с мясом сережки, и мечтать о том, когда все это прекратится. Почему-то именно в этот момент в воспаленном бреду мелькнуло лицо матери и ее слова: «Не возвращайся домой поздно, слышишь?»
Поздно. Было уже поздно. Это все, что разобрал Эм, откатываясь в никуда. Его розовый язык пробежался по пересохшим губам, а ресницы медленно опустились, закрыв все такие же неподвижные и пустые зрачки.
— Дантаниэл! — раздался в переулке чей-то далекий вопль. — Ты спятил? Ты что делаешь?!