Миссис Морриган присутствовала на посту, когда узнала о случившемся. По правде, сейчас была не ее смена, но по какой-то причине она оставалась в морге, думая о работе и только о работе.
На ее столе завибрировал телефон. Услышав страшные новости, женщина едва не упала в обморок. Поначалу ей показалось, что это злой розыгрыш. Ей хотелось бы в это верить, как и всем присутствующим, но когда несколько человек в полицейской форме внесли в зал черный мешок, все сомнения и надежды растворились во мраке реальности.
Эмили перевела взгляд на людей, безмолвно стоявших вокруг и не знавших, что делать, потом на несчастного Хагена, который за одну ночь состарился лет на двадцать. В памяти женщины именно сейчас всплыл тот день, когда не стало ее мужа, тогда на дворе тоже стояла осень и его тело с простреленным легким внесли и положили на хирургический стол, как доказательство того факта, что ничего уже не будет прежним.
Жизнь остановилась на некоторое время, она всегда останавливалась в этом помещении.
Эмили осторожно приподняла край черного мешка. Рыжие кудряшки показались оттуда, словно лучик солнышка заглянул в лишенную окон коробку.
— Я прошу вас очистить комнату, — тихо выдохнула Эмили. — Хаген, тебе тоже придется уйти. Я сделаю все сама.
Глаза Эмили наполнили слезы, но она стояла непоколебимая, как и всегда. У нее была своя работа и ее приходилось выполнять.
Офицеры увели под руки мистера Ривьеру. Для него время теперь потекло совершенно в другом темпе…
Эмбер в это время беспокойно ворочался дома в своей постели, он все еще оставался единственным, кого не коснулись страшные новости.
Тишина крошечного городка показалась ему слишком мрачной. Эм оторвал голову от подушки в пятом часу утра. Он никогда не просыпался так рано без будильника, и ему сразу почудилось, что что-то не так. Молчание было оглушающим. Слишком плотным и неестественным. Слишком напряженным и таинственным.
Старый дом не издавал ни звука, а мать, кажется, еще и не возвращалась с работы. Вообще Эмили довольно часто оставалась в ночную смену, но в этот раз что-то изменилось. В такие минуты подобная непредсказуемость пугала Эмбера всерьез, и потому он быстро соскочил с кровати, оделся и, даже не трудясь позавтракать, помчал в морг.
Дурное предчувствие не подвело. Как и в прошлый раз, в здании он обнаружил много людей. Но даже не это оказалось самым удивительным, самым удивительным оказалось увидеть Мики, который сидел под бледно-зеленой стенкой, спрятав лицо в ладони, и рыдал навзрыд, как маленькая девочка.
— Мики! — Эм спешно кинулся к нему, опускаясь на одно колено. — Ты чего?
Райли тоже была зареванная. Даже Ким сидел с ними, серый и взъерошенный. Все друзья собрались, и никто из них не удосужился позвонить, чтобы рассказать о случившемся.
Райли перестала созерцать окно и перевела на друга серые глаза. Они казались выцветшими и блеклыми, абсолютно лишёнными красок.
— Эм… Лиз, — только и смогла выдавить девушка перед тем, как рыдания снова сдавили ее горло.
Эмберу почудилось, будто ему дали по голове чем-нибудь тяжелым. Лиз? Та крошка Лиз — сестренка Мики? Маленькая девочка с кнопкой вместо носа? Что могло случиться с такой малышкой?
А затем до Эмбера дошло, быстро, словно иголка прошила разум острием понимания. Ему стало ясно, что случилось, и кто за всем этим стоял. Четыре темные тени, пришедшие в их город, чтобы ломать жизни.
Элай. Дагон. Мэл. И Данте.
Эм немо опустил плечи. Понимание его кончилось, а волнение, злость, гнев и бешенство поднялись в душе шквальной волной. Как лавина, готовая вот-вот сойти со скал, кипучая горечь начала подкатывать к горлу.
Этого следовало ожидать, ведь рано или поздно ворлоки добрались бы до его родных и близких: беда никогда не приходила одна, как известно, она вела с собой за руку целый выводок горестей и новых смертей.
Теперь было уже слишком поздно. Напасть пришла, а Эм не знал, что сделать и что сказать.
Он обвел взглядом помещение. Плач доносился со скамейки, вокруг которой сгрудились три офицера. Эм отклонился подальше и увидел маленькую, измученную, страшно сгорбившуюся фигурку миссис Ривьеры. Должно быть, она плакала очень долго. Горько и отчаянно рыдая, она принялась трясти полицейских, пытаясь пробудить их сделать что-нибудь, затем она взглянула на Эмбера, и слезы новым потоком хлынули у нее из глаз.
Эм взглянул на Мики. Никогда прежде он не видел своего храброго друга таким сломанным. Он хотел протянуть руку и коснуться его плеча, но его запястье тут же оказалось схваченным и грубо вывернутым влево.
— Не трожь меня, — тихо просвистел Мики сквозь зубы.
Райли прекратила всхлипывать. В это время, в этом месте, такое поведение казалось чем угодно, только не нормальным. Даже Ким перестал бесконечно играть цепочкой ключей от машины.
— Мик, ты чего, приятель? — удивлению Эма не было предела. — Я только хотел… — Ты сделал, Эмбер, все что мог! Отец просил тебя, несколько раз просил сказать, что это за тварь и что ты о ней знаешь! Но ты молчал. И вот, смотри куда оно привело, твое молчание…
Эм потерял дар речи. Переведя взгляд еще раз, он увидел глаза Кима, которые расширились от изумления, мордашку Райли, перепуганную и помятую. Мики походил на человека, вполне отдававшего себе отчет в том, что он говорил. Выражение его лица казалось невозмутимым, а руки судорожно комкали край толстовки.
— Ты превратился в неизвестного чужака, Эмбер. Не делай вид, что ты мой друг теперь, — отрезал Мик, более чем уверенный в словах, которые соскользнули с его губ.
Райли положила руку ему на плечо, пытаясь заглянуть в безумные глаза.
— Что ты говоришь? Мики! Вы даже в детский сад вместе ходили! Ваши отцы работали рядом всю сознательную жизнь! Эмбер — твой лучший друг! — А знаешь? — Мики снял ее руки со своих плеч. — Всему когда-то приходит конец. Ведь разве мы не убедились в этом на примере с Лиз?
С невыразимым ужасом Эм отшатнулся, захлопал глазами. Как холодная пощечина, эти слова болезненно обожгли его. Он посмотрел на Кима в поисках поддержки, но парень не удостоил его взглядом в ответ. Мики мгновенно поднялся на ноги и направился к двери, Ким, как верный пес, зашагал следом, ни слова больше не говоря, а Эм так и остался сидеть, словно облитый ледяной водой.
Райли попыталась подняться и догнать двух идиотов, которые устроили ссору в ненужном месте и в неправильное время, но те ушли так быстро, что девушка не успела сказать и слова поперек их ослиной тупости.
Она стояла посреди зала морга понурой статуей, почти такой же, как Эм.
Да. Мики был прав. Они все были правы. Надо было не сидеть в тени, трясяcь как заяц под кустом. Именно сейчас Эм осознал всю глубину своего эгоизма. Наверное, потому что в словах друга услышал отзвук собственных терзаний, а его жестокие, выплюнутые в сердцах слова напомнили о тех сомнениях, которые Эм давил в себе не раз. Как и все воспоминания о ворлоках, о времени, проведенном с ними, сегодняшнее происшествие немного расставило все на свои места, ведь подлинная жизнь никогда не может быть найдена по соседству с теми, кто несет смерть.
Осознание содеянного пришло к Эмберу теперь. Возможно, будь он хоть чуть-чуть повнимательней, сознательнее и смелее, он бы положил этому конец, сразу же избавился от Данте, нашел бы способ, что угодно, чтобы стереть с лица земли этого выродка. Наверняка ему удалось бы заметить признаки надвигающейся опасности намного раньше.
Эта тварь осталась в городе только из-за магической связи. Если бы этого не произошло, если бы всего этого попросту не случилось…
Эм схватился ладонями за голову. На них начали оборачиваться люди, а Райли, которая перестала проедать глазами стеклянные двери, подошла к нему и опустилась рядом. Лицо ее было печально.
— Иди за ними, я не обижусь, Райли. Я сделал все, что мог, чтобы услышать это.