Цветы Смерти — мак и нарцисс. Последний часто связывается со сном, смертью и воскресением, потому что он, увядая летом и проводя зиму под землей, весенней порой снова покрывает луга, радуя глаз и распространяя нежный аромат, привлекающий внимание. Еще одна теория — нарцисс цветет и увядает быстро.
Прах к праху, дух к духу. Все уместилось в шести простых словах.
Пришедшие почтить память разошлись через полчаса, и только Мики с Райли остались стоять и взирать на свежезасыпанный холмик. Они едва ли могли поверить в происходящее.
Эмбер с матерью отправились к ним домой, чтобы поддержать друзей в нелегкий час. Все это время Эм тенью просидел в углу, ведь Мики теперь не разговаривал с ним, а мама занялась помощью по хозяйству и ушла куда-то вглубь дома.
Раскол внутри и снаружи.
Наверное, в это была вина капли крови ворлока: именно она отпугивала верных друзей, готовых раньше пройти огонь, воду и медные трубы.
Эм их не винил. Каким бы странным это ни казалось, в последнее время Данте стал ему гораздо ближе, чем все присутствующие в этой комнате вместе взятые. По крайней мере, ворлок хотя бы мог понять — каково это, быть не таким, как все.
Теперь Эмбер это знал.
Он поболтал виски в стакане, поправив воротничок своего черного пиджака, и предпочел налегать на выпивку, чтобы отогнать безрадостные мысли. Возвращение в себя давалось ему очень нелегко.
В мрачном молчании прошли вторник и среда. Спасительное оцепенение, которое позволяло не сорваться все эти дни, исчезло без следа. Эм продолжал жить и твердил себе, что ему все еще есть ради чего ползти. Его тайная сила, волшебный дар замораживать, к сожалению, был не властен над временем, и пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы не увязнуть в горечи и унынии по горло.
Глубокие сомнения просыпались в душе, а разговор с Данте, как ни странно, включил какой-то рычажок, направив мыслительный процесс совершенно в иное русло – в вечную темноту, откуда нет возврата. Кроме размышлений об истинной сути ворлока, Эм будто продолжал слышать голос собственного разума, который звучал громко и отчетливо. Он говорил: «Ты знаешь, что должен сделать. Сойди во тьму и покончи со всем раз и навсегда».
Рано или поздно каждый должен принять решение.
Эм морщился. Нет уж. Сначала надо попробовать стать не таким, как Мэл с Данте, пусть даже открывшим свои относительно светлые стороны. Это было куда сложнее, чем просто поддаться.
В четверг Эм устал сидеть за книгами по медицине, в компании с чашкой чая и печеньем; дурные предчувствия не оставляли его за скучным занятием, а строки немилосердно расплывались перед глазами. Эма донимали разные терзания, в прошлый раз, чтобы избавиться от них, хорошо помогли только занятия по магии.
Юный апрентис поразмыслил с несколько минут и все же сходил за Малой Книгой Заклинаний, чтобы приняться за ее изучение. Ему надоело бесконечно копаться в себе и возвращаться в памяти к неприятным событиям минувших дней.
Перелистнув пару страниц, он остановился на последних. Статья, которая была там приведена, казалась самой маленькой и все же невольно привлекла внимание. Она гласила:
Созидание — это благая деятельность. Созиданием называют то занятие, которое приносит, как правило, общественную пользу. В магической речи «созидание» имеет оттенок некого величественного, особо важного или очень полезного деяния. (Далее неровным почерком была сделана чернильная пометка — «СКУЧИЩА».) А затем была приписка: Созиданием занимаются только унылые и юродивые. Настоящие ворлоки только разрушают! )
То, что нужно.
Эм поднял руку и сосредоточился. Чтобы сделать что-то из ничего, нужно было найти в себе хотя бы одно светлое пятнышко и идти к нему в попытке создать вещи более сложные, чем кубики льда. Эм подумал в этот момент о Лиз — о ее солнечной улыбке и рыжих волосах. «Съешь печеньку и тебе станет немного веселее», — слова девочки всплыли в памяти точно живые. Парень улыбнулся против воли. Затем на ум пришли слова, сказанные уже Райли: «Мы живем, рождаемся, умираем, как обычные люди… Это вопрос выбора. Твоего выбора».
Пальцы обожгло холодом. Приоткрыв один глаз, Эм проверил, получается у него что-то или нет. Он осторожно поднял руку, опасаясь, как бы из-под его ладони вместо льда не вышло маленькое прыгучее чудовище. Парень уставился на свое творение.
Получилось плохо — всего лишь кипа снега и необточенных сосулек.
— Еще раз, — Эм выдохнул.
Кажется, ему предстояла нелегкая работа.
Через пару часов молодой человек задумчиво почесался. Он перебрался к себе в комнату, чтобы матери в глаза не бросились следы его деятельности в кухне, и там его попытки все же увенчались успехом: под вечер его стол был уставлен батареями ледяных фигурок. Кривые глыбы, неведомые формы занимали всю рабочую поверхность, маленькие и большие, они скорее напоминали нелепо отбитые кусочки айсберга, которым неумелой рукой юного мастера придали форму, отдаленно напоминающую очертания животных. Но самый последний эксперимент оправдал себя.
Эм с интересом изучал тонкую розочку, лежащую на его ладони. Ему все же удалось создать ровный цветок, похожий на настоящий по размеру и виду, при том на сие создание можно было даже смотреть без слез.
Конечно, в подобном фиаско было виновато отсутствие творческой жилки, но зато фигурки простояли на столе довольно долго, а тонкая ледяная скорлупка не истончалась ни на грамм: они все еще выглядели так, будто только вышли из-под руки своего создателя.
Эм снова почесался и отложил розочку.
Во время работы забавное ощущение поселилось под его кожей, как будто тысячи маленьких мурашек щекотали его своими лапками. Сказать, что это значило, было трудно — Эм настолько углубился в свои магические труды, что совершенно не замечал ничего вокруг.
Парень посмотрел вниз. Ширинка его джинсов выдавала напряжение. И вроде ему было не с чего возбуждаться, но факт оставался фактом: его организм настойчиво требовал внимания.
Эм закатил глаза. Не могла же магия сказываться таким образом? Наверное, ему просто нужно было отдохнуть.
С этой мыслью он поправил ширинку и отправился в сторону душа.
— Тьфу, и ради этого свою кровь тратил? — буркнул Данте, почувствовав очередной магический укол в пальцах. Он мысленно пролетел расстояние до дома своего апрентиса только за тем, чтобы убедиться, что Эмбер смотрит на картинку с розой и силится воссоздать ее в реальности, используя древнее волшебство как обыкновенный 3D принтер.
Все эти дни Дан был не в настроении приближаться к мальчишке и мониторил его дистанционно. Попытки отчаянного самоубийства Эм больше не предпринимал, но, в связи с шоком, кажется, возникла проблема и похуже. Этот парень окончательно тронулся умом.
— Что ты там бурчишь? — Дагон поднял голову от учебника искусства, чтобы взглянуть на своего товарища. — Научили на свою задницу. Сидит. Розочки строгает, мать его, — Дантаниэл беспомощно приложился лбом о стол и отставил в сторону сигарету, которая дымилась в его пальцах. Он даже не притронулся к ней, пока созерцал пространство.
Дагон скользнул по нему взглядом и переглянулся с Элаем.
— Искусство, это же хорошо? Пусть себе творит, — заметил он, вновь склоняясь над учебником. — Это вам хорошо. А по моей линии не может быть святош-созидателей!
Мэл скептично хмыкнул. Он валялся на диване и метал дротики в стену, на которой кровью была нарисована кривая мишень.
— Прошу прощения, я сам тебя еле отучил жалеть телят и барашков, которых ты даже не мог поначалу обескровить без слез, — съехидничал он.
Данте злобно уставился на него.
— Это было тогда. Времена меняются, Мэл! — Времена всегда одни и те же, Данни. Просто мы смотрим на них по-другому.