Они лежали и мрачно созерцали подушки. Данте совершенно это не нравилось. Эм перевел на него взгляд, так что от его проницательности демону почему-то захотелось спасаться.
— Чего смотришь? — Ничего… — Эм хмыкнул и протер рукой лицо. — Значит, ты тоже изводился все эти дни. Мы правда теперь будем привязаны в этом отношении? — Ты думал, я шучу? Жизнь — это боль, мальчик, — Данте поежился от собственных слов. — Ужас. А вот о чем ты думал, когда нападал на меня? — О легкой добыче преимущественно. Я откуда знал, что ты окажешься таким…
Эм ждал ответа, но Данте, как назло, растерял мысли, которые роились до этого в его голове.
— Таким живучим, — закончил он и неуютно сложил руки на груди. — Повезло, как утопленникам. Все из-за тебя. Трах-машина хренова, — Эмбер фыркнул, утыкаясь лицом в подушку. В этом не было ничего смешного, и даже Данте не поддержал его веселья. Он созерцал потолок и серьезно опасался за свое моральное состояние. — Двинь в сторону. Я спать хочу, — Эм отсмеялся и вытер слезы истеричного смеха. — Твое дело, хочешь быть тут или нет. Мне все равно. — Вот она вся благодарность… — плоско отозвался Дантаниэл. — Я, между прочим, из сил выбился! — Можешь полежать рядом. Но подушку не получишь. Ноги-руки не разбрасывать. А то наподдам, — Эм нагло зевнул. — Спокойной ночи.
Данте не думал оставаться рядом с ним. Но он был в таком шоке и так чертовски вымотался всего с одного раза, что до собственных принципов уже не было никакого дела. В конце концов, он тоже расстался с ними. И кажется, только сейчас начал понимать, во что он влип…
====== 18. Счастливого Рождества ======
Мерные удары нарушали тишину кухни вот уже около часа, и это было причиной, почему сонный и весьма недобрый Дагон, пошатываясь, брел вниз по лестнице. Он просто хотел посмотреть, кому из собратьев не спалось в пятом часу утра.
В его представлении это могли быть только Данте или Мэл. Разумеется, эти типы не сидели на одном месте и секунды: Дан вел себя непонятно весь вчерашний вечер и завязывался в узел под звуки порно, доносящиеся от телевизора, а затем и вовсе исчез с негромким хлопком, бросив нечто вроде «да твою же мать!»; Мэл же принял его исчезновение, как сигнал к старту и обрадовался, что его теперь никто не держит. Он наплевал на запрет покидать дом и отправился на охоту один, причем сделал он это так быстро, что Дагон даже не успел открыть рот и остановить его.
Сейчас, во избежание разборок, земляному магу хотелось обнаружить в кухне именно Марлоу, однако, завернув туда он со вздохом убедился, что не судьба.
Там сидел Дан. Полюбовно обнимаясь с бутылкой виски, бывший преподобный бился головой об стол. Он периодически посмеивался нехорошим смехом и приговаривал:
— Не лизаться, как девчонки. Лежать в постели рядом не более пяти минут. Не смотреть в его лицо. Не позволять ему трогать себя за хвост… Не рассказывать ему личные подробности…
Из бессвязного бормотания было сложно что-то разобрать, но вид приятеля был таким разбитым, что Дагон тоже занервничал.
— Дан? — он прошел в кухню и склонился над парнем. — Ты чего? Волк поднял уставшее и измученное лицо. Оно было белое и невыразительное, словно с него стерли губкой все эмоции. Застывшие, как у статуи, черты делали его похожим на мертвеца. Двигались только его разные глаза: они не могли сфокусироваться и разглядывали предметы на кухне, не концентрируясь на них. Этот взгляд словно просил помощи или совета и не находил его. Однако, напрямую, Данте явно просить не собирался. — Ничего. По-о-олная норма, — протянул он и снова приложился к горлышку.
При малейшем движении в его вещем зрачке неслись беспорядочные образы прошлой ночи. Среди них вертелись губы, глаза, ладони и лица, пальцы, ползущие по шее, горячее дыхание и полураскрытые губы, движение двух тел, сплетенных вместе. Дагон некоторое время всматривался в околесицу. Впрочем он тут же ощутил, что от подобной порнографии у него начинает подниматься температура. Если то, что он видел в сознании ополоумевшего Данте было реальностью – это значило, что дело совсем плохо. Земляному магу понадобилось ровно несколько секунд. После этого он ощутил стойкое желание присесть.
— Если тебя трясет из-за связи с апрентисом, не переживай, такие периоды не всегда… — начал было он, но Данте перебил его: — Дагон, мне не нужна терапия. Я справлюсь. Сам, — глухо отрезал черноволосый парень.
Лис замолчал. Его попытка проявить каплю дружеских чувств провалилась с блеском.
Видения Данте норовили выпрыгнуть из темноты, они вертелись безо всякого порядка, как карусель, и издевались над истощенным сознанием волка. Скосившись на светлые волосы Дагона, Дан тяжко вздохнул. Именно в этот момент он ненавидел всех блондинов самыми глубокими силами души.
— Дагон? Ты никогда не думал покраситься?
Лис хмыкнул от его странного вопроса. Данте, казалось, не понимал, что он городит, по крайней мере, его взгляд не выдавал наличия разума. Задумчиво скользнув глазами по столу в поисках того, что стоит сказать, старший из братьев заметил ледяную розочку. Красивый цветок переливался в свете тусклого утра всеми цветами радуги. Проследив за его проницательным взглядом, Данте поспешно смахнул творение со стола. Хрупкая фигурка тут же разлетелась на мелкие, блестящие осколки. Затем Дан поставил табуретку на две ножки и опустился лбом о стол, отрывочно выдыхая. Он закончил с очередным приступом алкоголизма, а Дагон заправил волосы за ухо и предпринял попытку проявить такт:
— Давай поговорим, Дан? Может, я смогу помочь тебе. Ты слишком драматизируешь ... — Серьезно. Я в порядке, просто оставь меня, хорошо? — пробормотал измотанный Данте еще через некоторое время, поняв, что приятель не собирается никуда уходить. — Ты уверен? — Нет… — буркнул Дан. Затем, задумавшись: — Да… Нет… Блин, какой чертов верный ответ на твой вопрос?
Дагон хотел сказать что-то, но их дискуссия прервалась весьма прозаическим образом: в прихожей хлопнула дверь. Земляной маг бросил взгляд на вход, где появился вымазанный в крови и крайне взъерошенный Мэл.
Поначалу лис захотел немедленно ретироваться, ведь это они с Элаем выпустили Марлоу, не желавшего больше сидеть взаперти, но Данте в таком состоянии даже не заметил их недосмотра.
Мэл у двери снял и выжал жилетку, избавляя ее от крови, которой та была пропитана насквозь. Взгляд колдуна остановился на пьяном, еле живом друге. Кивнув на него, Марлоу безмолвно поинтересовался, что произошло, но Дагон лишь развел руками.
Это выглядело более, чем красноречиво.
Мэл устало прикрыл веки и поднес руку к виску, потирая его, словно тот нестерпимо ныл. Он не собирался сейчас давать Данте очередную беседу из серии «как бороться с летальной привязанностью», так как ему самому было хреново. Ворлок перевел взгляд на глубокую рваную рану на руке: царапина осталась от ногтей девчонки, которую он убивал в парке ночью, так что проблема поважнее занимала его мозг.
Нужно было избавиться от этой боли.
Усталые зеленые глаза слегка подернулись дымкой. Обычно Мэл был очень аккуратен и не позволял ни клочку шерсти упасть на землю, но на сей раз голод и нетерпение усыпили его осторожность. По этой причине он потерял много сил и хотел только одного: спать.
Данте страдальчески глянул на него из кухни, и на секунду у Марлоу мелькнула мысль, что в более жалком виде друга было представить крайне трудно. Он презрительно хмыкнул.
— Я к себе пойду, — процедил ворлок и принялся подниматься наверх, прихрамывая на едва сросшуюся ногу. Пьяный Данте снова опустил голову на стол. — Мне надо полежать, — слабо буркнул он.
Там он и затих. Пот градом катился по его щекам. Дагон положил руку другу на плечо, утешительно похлопав страдальца, и тоже ушел.