На самом деле, ничего смертельного не должно было произойти, Дагон не понаслышке знал, каким наркотиком могла стать привязанность к своему творению, и поначалу, после инициации, они с братом иногда так жаждали близости, что едва не рвали зубами одежду друг на друге. Но со временем это должно было схлынуть. Немного.
Данте было не привыкать, он ведь прошел все это с Мэлом. Только почему ощущение чего-то иного сейчас витало в воздухе? Дагон чуял, что в ближайшее время развитие событий этой истории еще даст о себе знать.
А Данте что-то подсказывало, что он чертовски попал, и если бы только определить, как остановить страшное качение по наклонной, он сделал бы это без промедления.
Его тело было чересчур легким, низ живота наполнен приятной тяжестью и удовлетворением, а в желудке словно царапались маленькие довольные кошки. Но зато сам их обладатель был не в себе еще более прежнего.
Ему не нравилось, как горели его нервы. Не нравилось все еще ощущать следы горячих ладоней смертного мальчишки и мысленно повторять губами форму его губ.
Это было еще хуже заточения в мире кошмаров.
И именно в этот самый момент Данте дал себе обещание прекратить всякое общение с Эмбером на ближайшие дни, насколько это было возможно...
Жестокий месяц декабрь не прошел безболезненно ни для кого. Настала пора отчаяния, пришло начало новой, безрадостной жизни, текущей своим чередом и влекущей неизбежные перемены.
Для людей это оказался период уныния и страха, порожденного вторжением в их город неуемного нечто, несущего смерть и разрушения, для ворлоков же он стал временем серого и безрадостного существования, в котором все дни походили один на другой, как мертвые близнецы.
Все чего-то ждали. В эту безмолвную войну каждая из сторон вступила с неравными силами, и по пути события продолжали уносить терпение и энергию.
Мики сидел в машине Кимбела и нервно курил. Ледяное дыхание зимы бесшумно закрадывалось сквозь полуоткрытое окно и цепко хватало ледяными пальцами за незащищенные участки тела, нос и щеки.
Взгляд парня был направлен в темноту, а пальцы барабанили по бардачку в такт негромкому скрежещущему дабстепу, доносящемуся из динамиков. Мики потянулся и выключил предсмертные хрипы радио.
— Чувак, ты точно готов пойти туда? — на всякий случай в последний раз спросил Ким и покосился в сторону парка.
Деревья, подобно безмолвным хребтам затаившегося гиганта, высились в темноте, пока Мики и Ким наблюдали за входом противоположной стороны дороги. Надежно укрытые покровом ночи, друзья смотрели на единственный фонарь, который мигнул прощальным желтым глазом и погас. Словно маяк он подсказал им: пора.
— Ким, если ты не хочешь, я пойму, — Мики стиснул рукоять пистолета, запрятанного под курткой. — Но я уже решил для себя… — Да сказал же, что помогу, значит, помогу, — Ким неуютно поежился. — Просто место мне не нравится. Даже не факт, что они нашли все трупы в этой глуши.
Ривьера неопределенно повел плечом. По словам отца, это было то самое место, где обнаружили Лиз. Мик не терял времени и разузнал подробности дела, чтобы понять, с чего начать поиски.
Полиция вроде бы прочесала территорию, и все же оставалось в этой истории много недосказанного, недоделанного и ненайденного, словно разгадка ускользала прямо из-под носа. Мики мало представлял себе, чем обернется их путешествие, и все же надеялся, что оно увенчается успехом.
— Пошли, — парень выбросил тлеющую сигарету.
Ким тяжело вздохнул и открыл дверцу машины с негромким щелчком. Два друга перешли дорогу.
— Для большего успеха дела предлагаю разделиться, — шепот Ривьеры в темноте прозвучал как звон металла. — Сегодня обследуем полосу у дороги. Завтра займемся левой частью. Затем центр и дальняя окраина. — Нет, чувак, у нас только один фонарик, ты уж извини, — Ким помахал небольшим брелоком на цепочке, а Мики закатил глаза.
Луч дрожащего света плясал на дорожке, подобно призраку в ночи. Быстрые шуршащие шаги звучали отдаленно, как в потустороннем мире, пока друзья двигались среди деревьев.
— Я все еще не понимаю направление твоей мысли, — Кимбел поднял выше застежку молнии на куртке. — Если ты полагаешь, что все это связано с ведьминой чертовщиной, что ты хочешь найти здесь?
Мики держал глаза опущенными вниз, чтобы не споткнуться о крючья корней.
— Я хочу найти хоть одно тело раньше полиции, — отрывисто выдал он, чем вверг Кима в невероятное замешательство. — Труп? Мики, ты сдурел? Я к покойнику и на шаг не подойду! — Я сделаю это. Мне нужно самому во всем убедиться, — в словах Ривьеры прозвучала какая-то зловещая, непробиваемая уверенность, и Ким пристально посмотрел на него. Как ему все это не нравилось.
Отец Мики в последние дни стал сам не свой, но если говорить о его сыне, так тот и вовсе тронулся умом, помешавшись на идее сделать все вместо полиции. Он даже вел себя, как заправский коп. Например, ему удалось вытащить у отца старый списанный пистолет, с которым тот начинал свою службу в полиции. Он изучил все материалы по делу и вывел кучу замысловатых записей и схем в своей тетради. В самую первую ночь он не сомкнул глаз, вынашивая дьявольские планы расследования, пока у него не возникла эта идея с вылазкой.
Кимбел старался не допускать мыслей о том, что он мог сейчас оставаться дома в теплой кровати. Чем дальше они заходили в лес, тем меньше перспектива обшаривать темноту в поисках ее загадок нравилась ему.
Его глаза нервно пронзали ночь. Они с Миком походили на крадущихся животных, ищущих приключения на свой пушистый зад. Деревья обступали их черными столбами, а ветви потрескивали на ледяном ветру, как гремучая змея. Под ногами хлюпала и скользила подтаявшая грязь.
Они забрели довольно глубоко, когда Мики внезапно схватил друга за рукав.
— Вон туда посвети, — уставившись куда-то под своды ветвей большого дерева, он постоял минуту, потом резко сорвался с места и бросился вперед, к лежащему на земле растерзанному телу.
Ким еле сдержал рвотный позыв. Глухая темнота донесла до него чуть ли не радостный возглас Мики:
— Нашли! — Пиздец, как повезло, — Кимбел спрятал нос в ворот куртки.
Мики с ужасом и трепетом склонился над растерзанной женщиной. Из того, что от нее осталось, он предположил, что она могла быть довольно молода, не более тридцати лет. Одежда на ней висела клочьями, а кожа была исполосована следами когтей наподобие звериных.
Достав фотоаппарат-мыльницу, Мики принялся делать снимки. Его внимание привлекли два выжженных треугольника на плече неизвестной. Он поставил свой рюкзак на землю и обошел вокруг, высматривая детали.
— Ты только посмотри, — прошептал он. — Как будто это сделал не человек. Как будто какое-то животное! — Не понимаю твоей радости, Мик, — Кимбел встал за его спиной, с отвращением рассматривая поблескивающую растерзанную плоть. — Радости тут нет. Я просто не думал, что наши поиски увенчаются успехом так быстро, — еще один щелчок фотоаппарата. — Смотри, все тот же значок. Треугольники, — Ривьера поднял с земли веточку и осторожно отвел ей волосы женщины, открывая взору страшное клеймо. — Да, это мы уже уяснили, — Ким явно стремился отсюда уйти. Он поспешно оглядывался по сторонам. Ему показалось, будто где-то хрустнула ветка…
Мики, завороженный своей добычей, не обращал на друга никакого внимания. Достав из рюкзака тетрадь с наблюдениями, он принялся выписывать толстеньким карандашом то, что замечал, — о рваных ранах, о клейме и брызгах крови, разлетевшихся вокруг тела, подобно лепесткам мелкого цветка. Находка очень захватила его, и он перестал смотреть по сторонам.
— Мик? — позвал его Ким. — Я хочу отсюда свалить.
Мики не слушал. Он приглядывался к жертве. Руки женщины были перемазаны в крови, но в ее ладони чернело и еще что-то, зажатое между плотно стиснутых пальцев. Он потянулся, чтобы отогнуть их веточкой, но окоченение не позволило ему даже сдвинуть их на миллиметр. Поморщившись, Мик надел кожаную перчатку и потянулся, чтобы взять предмет. От отвращения Ким усиленно глотал слюну, но ком в горле мешал ему сделать это.