В доме колдунов царил полнейший беспредел и гогот. Праздничный дух светлого Рождества, распространившийся в городке, был зверски убит в этом месте.
Во-первых, Элай и Дагон устроили магическое побоище на кухне, разукрасив все помещение объедками, желтками яиц и нутром взорванного холодильника. Получилось это не специально — просто братья не поделили плиту и книгу рецептов, а в дальнейшем все вылилось в холодную войну, зацепившую прихожую и клочок лестницы. Братья не разговаривали друг с другом и предпочитали находиться в разных концах дома, злобно бурча под нос всяческие ругательства на родном венгерском.
Во-вторых, Данте не хотел принимать участия в веселье. Он тяжело отходил на диване от чертовского похмелья и корчился, накрыв голову подушкой, чем выводил из себя и без того злого Мэла. Марлоу настаивал на том, чтобы вместо гирлянды развесить над камином трупы кошек, связанных между собой хвостами, и просил у друга телекинетической помощи, но на свои благородные старания получал лишь молчаливый отказ.
— Данте, сука, вставай! Быстро подвесь их, и дело с концом. Это кровавое пятно не отмывается от стен и надо его прикрыть! Ты настаивал на жизни в коттедже? Ты и украшай! — Мэл, отстань от меня. Я не в настроении сегодня отмечать. Я в настроении блевать… — глухо отозвался Дантаниэл из-под подушки.
Он был сам не свой и до праздника ему не было никакого дела.
Разозленный Мэл с глухим шлепком сбросил кошек на пол и отправился убивать Данте мануально. Этот депрессняк начал порядком бесить его.
— А я сказал вставай! Что с тобой такое в последние дни? Ты же любишь семейные праздники. Мы твоя семья. Так отметь с нами! — Марлоу толкнул ногой диван настолько сильно, что тот отъехал на несколько метров, а Данте скатился с него и загремел на пол вместе с подушкой.
Элай опасливо покосился на двух друзей. Дело снова запахло дракой. Они все просидели взаперти слишком долго, и Мэлу явно не хватало пространства для выплеска эмоций.
— ОТСТАНЬ! — рявкнул Данте так громогласно, что у него самого заложило уши. — Я не лезу к тебе и прошу просто оставить меня в покое!
Глаза огненного ворлока сузились.
— А я в настроении поговорить. Давай же, Данте! Ты мой лучший друг, кто, как не ты, скрасит мой досуг!
Лучший друг оскалился. Ему не понадобилось много времени, чтобы выйти из себя, и уже через секунду он почувствовал, как теряет контроль. Парень едва успел сдернуть через голову майку, прежде чем его тело увеличилось в размерах.
Огромный волк стрелой метнулся к Мэлу, который тоже довольно быстро превратился в свою животную сущность. Они клубком покатились по комнате, кусаясь и рыча, пока Данте не очутился под пантерой: Мэл был успешнее за счет нормального состояния здоровья. Он подождал обратного превращения Данте в человека, и хотя тот бился и рвался, его разбитое хмельное тело все равно не позволяло сражаться бодро.
— Оставь меня, Мэл, — тихо выдохнул черноволосый парень. — Мне правда хреново. — Тебе хреново потому, что ты пил все эти дни, как насосная станция, — Мэл безжалостно прижимал его к полу. — Но я, кажется, знаю хорошее универсальное лекарство.
Почувствовав его намек, твердо упирающийся в пах, Данте отвернулся. Он согласился бы без промедления, в любое другое время, но только не в момент, когда мир переворачивался для него с ног на голову.
— Мэл, не хочу. Оставь меня в покое, — глаза его немо изучали доски ламинатного покрытия. — Меня тошнит, а ты мотаешь меня, как перед полетом в космос. Это все кончится очень плачевно.
Он столкнул друга с себя и поднялся. Его черные волосы слиплись от жара. Стащив со стола сигареты, Дан взял с дивана плед и замотал им бедра.
Марлоу свирепо смотрел на него с пола. Рождество и День Толерантности к Душевнобольным были в его понятии разными праздниками. Он рыкнул и отжался, поднимаясь на ноги. В его планы входило немедленно продолжить веселье, только вот его благородные стремления были скорректированы.
— Да вы что, издеваетесь?! — Дантаниэл внезапно застыл у двери, как статуя. — Только его здесь не хватало…
Он уловил легкий дух человека, движущегося в их направлении. От сумбурности мыслей Эма черноволосому ворлоку захотелось лезть на стену. Он готов был сейчас видеть кого угодно, но только не своего апрентиса.
В голове блондина была какая-то каша. Там в беспорядке вертелись слова «подарок», «что я ему скажу», «может, не надо?» и еще какая-то околесица. Данте попытался мысленно послать ему пучок ледяных ужасов, чтобы развернуть парня к дому, но силы отказывались слушаться. Волк в панике таращился в окно.
Мрак и кошмар последних дней его жизни плыл в их сторону.
Мэл тоже заметил незваного гостя и от такого счастья даже прекратил раздуваться и беситься. У него появилась новая мысль.
Раздался стук в дверь. Элай разумно исчез на второй этаж, чтобы не видеть того, как озверевший от скуки Марлоу рвет на части этого светловолосого мальчика; они с Дагоном сошлись во мнении, что уже начали к нему привыкать.
— Чего тебе? — зло рыкнул Дантаниэл, рывком распахивая дверь и впуская холодный воздух с улицы.
Его желудок тут же скрутился в нервный комок. Эмбер был такой чертовски хорошенький в своем огромном шарфе и сдвинутой набекрень шапке, что захотелось взвыть и вцепиться себе зубами в руку. Все эти дни Дан пытался выгнать из своего рта привкус мальчишки, заполоскать алкоголем воспоминание о его сладком дыхании. Он был весьма разочарован тем фактом, что это получалось лишь наполовину.
— Я тоже рад тебя видеть, Дан, — яркие глаза Эмбера смущенно опустились. — Просто зашел спросить, как ты. — Я нормально, — придерживая плед и стараясь закрыть своим телом вид на раздрай в комнате, Данте подался чуть вперед. — Но ты не вовремя. Уходи.
Эмбер пожал плечами.
— Понятно, — его взгляд скользнул по смуглой груди и низко сползающей ткани единственного покрова Данте. — Похоже, ты не один. Но я не собирался задерживаться надолго, в любом случае.
Дантаниэл почувствовал его смятение. Эм закопошился и достал из кармана своей куртки маленькую коробочку.
— Я только хотел дать тебе это. — Что это? — Ворлок подозрительно посмотрел на яркую обертку. — Что-то типа… не знаю, сегодня Рождество, и я подумал, что даже ты должен получить подарок… — неловко закончил парень и опустил нос в шарф. — Осторожно, оно может разбиться.
Проигнорировав бестактное «даже ты», Данте машинально принял коробочку. Понимание того, что подобное выходило за все рамки, пришло не сразу, но когда это случилось, в мозгу ворлока словно щелкнуло что-то. Он смотрел на свою ладонь с минуту, затем его удивленный взгляд поднялся на Эма. Разные глаза прищурились, стали колючими и недобрыми, а затем и вовсе злыми.
— Малыш, ты, кажется, забываешься. Мы с тобой не друзья, чтобы обмениваться нежностями, — он нарочно бросил коробку на землю как можно сильнее.
Эм равнодушно проследил за его жестом. Что ж, это уже было больше похоже на Данте…
— Ладно. Это дело твое. Вижу, что ты не скучал. Я тоже… — Эм надвинул чуть ниже свою шапку. — Я пойду. Мне еще нужно сделать кое-какие дела.
Он отступил на шаг, но тут за спиной черноволосого ворлока внезапно раскрылась дверь. На пороге показался абсолютно голый Мэл, с неизменной сигаретой в зубах.
— Как? Уже уходишь? — его взгляд хаотично перемещался по лицу мальчишки и не предвещал ничего хорошего. — Погоди, может, у нас тоже есть для тебя подарок.
В мгновение ока он схватил парня за запястье и, оттолкнув с порога Данте, втянул жертву внутрь. Дверь захлопнулась за их спинами, а Дантаниэл остался на улице под порывами ледяного ветра.
— Я смотрю, вы уже подружились, — Мэл поставил руки с двух сторон от головы мальчишки и оперся о дверь. — Ведете себя, как парочка. Это очень мило, что вы дарите друг другу подарочки. Ты думаешь, он теперь твой бойфренд? — Отстань, — Эм опомнился, поняв, что его тело прижато к двери мощно напирающим парнем. — Я уже уходил! — А ты не останешься на праздничный обед? Вдруг Данни приготовит тебе что-нибудь особенное и уложит тебя в кроватку? — Отвали! Я могу тебя так шарахнуть льдом, что ты укатишься отсюда к чертовой матери… — Это может стать твоими последними словами, мальчик, — Мэл высунул язык и липко провел им по шее Эма. — Как ты вкусно пахнешь. Не удивительно, что Данте уже который день крышу рвет. Можно я откушу кусочек?