Эм не успел понять что-либо. Дантаниэл сильно обнял его, как медведь, не давая дернуться. Дыхание коснулось щеки, шершавая щетина немного кольнула ухо, а затем клыки сомкнулись на мочке, причинив короткую, острую боль. Эм зашипел, но Дан отстранился от него довольно быстро. Он облизнул уголок губы.
— Первая положительная. Люблю ее больше всех. Не удивительно, что от тебя так классно пахнет, — серьезно выдал он, не обращая внимания на огромные глаза мальчишки. — Извращенец, — Эм схватился за покалеченную мочку. — Убери руки, заражение занесешь, — Данте одернул его, как маленького, и вкрутил сережку на полагающееся ей место. Эм с недовольством глянул на него, но больше ничего не сказал. Он притронулся к ранке, словно пытаясь свыкнуться с еще одним напоминанием о своей сущности. — Тебе идет, — заметил Дантаниэл, оглядывая свое ювелирное творение. — Охрененно, — тяжко выдохнул Эм и снова уставился на деревья.
Темное небо накрывало их плотной крышкой, как будто заточив в одну банку, без возможности выбраться наружу. Дантаниэл закончил изучать профиль мальчишки и тоже переключил внимание, отворачиваясь в сторону.
— Не теряй ее. В ней — твоя сила. Если с тобой что-то случится, твои собратья это почувствуют. Связь в разы усилится, если ты станешь настоящим ворлоком.
— То есть если я умру. — То есть да. Хотя на твоем месте я бы не очень спешил в Великое Нигде. — Что еще за Нигде? — Эм так и держался за пульсирующее ухо.
— Ну как. Великое Нигде. Безвременье. Пустота. То, у чего нет начала и нет конца, нет дня рождения, — объяснил Дантаниэл. — Место, куда попадаем все мы. И ворлоки, и люди, когда наше время заканчивается. Если, конечно, правильно умереть.
— А как же Рай и Ад? — Рай и Ад, — ворлок задумчиво кивнул. — Возможно, их нет. Но в любом случае, туда попадаешь за особые заслуги. А Нигде, оно просто… есть, понимаешь? Там ты ждешь вечность, перед тем, как тебе скажут, куда идти дальше. — Ничем принципиально не отличается от обычной жизни, — Эм дернул плечом. — Наверное. Я не знаю, я не умирал, — осмотревшись, Данте запрыгнул на капот, сочтя его местом достаточной чистоты. Ворлок оперся спиной о стекло и снова уставился на звезды.
Эм слегка обернулся к нему, а затем снова принялся созерцать окрестности. Данте привычно щелкнул пальцами. Капюшон куртки мальчишки скрутился жгутиком, после чего парня против воли немного приподняло в воздух и проволокло по металлу, так, что он тоже приземлился, упираясь лопатками в дворники.
— Не делай этого со мной. Я не твоя игрушка, — глаза Эма гневно сверкнули, когда он немного опомнился и сообразил, что произошло. Данте спокойно смотрел на него. — А мне так нравится. — Но мне не нравится. Ты всегда можешь просто попросить! — Можно подумать, что ты сделаешь то, что я говорю тебе. — Зависит от смысла просьбы, — возмущенно буркнул парень.
Некоторое время они провели в молчании, потому что Данте вел себя так, словно ждал какого-то шага. Он вообще сегодня казался серьезным, как атомная война, а Эмбер изучал его черты, разгадывая его дальнейшие намерения.
Безмолвная борьба продлилась недолго, ворлок скосился, изучая соблазнительно приоткрытые губы мальчишки и не отрывая от них глаз. Они будто блестели от меда, в который Дан влипал все глубже. Эм перехватил его взгляд, попутно теряя дыхание и последние капли разума.
Ему показалось, что Данте стал ближе, сомнение легко читалось в разных глазах парня. Для ворлока это была несусветная глупость — пытаться целовать того, кого он раньше считал не более, чем игрушкой, едой, с которой не стоило церемониться. И все же он делал это.
Не высказанные ими слова так и повисли в воздухе, как запах озона перед грозой.
Дыхание коснулось губ Эма теплотой, и поначалу поцелуй показался почти невесомым, а до рецепторов дошел только горьковатый привкус сигарет и гари. Эм положил ладонь на плечо черноволосого парня, чуть задержав его. Он заглянул в его лицо, напомнив себе в миллионный раз, что это был Данте — беспощадный садист и выродок.
Но он не хотел его отталкивать.
Сознание играло в хитрые игры, Эм сделал последний выдох, после чего несмело подался навстречу ворлоку, который осмелился сократить расстояние первым. Они столкнулись лбами и носами, втягиваясь в поцелуй все сильнее по мере продолжения и вынужденно останавливаясь только тогда, когда светлые пятна принялись застилать сознание; их дыхание стало утекать, как от плавания на большой глубине.
Небо в просвете над деревьями тревожно побледнело. Эм опустил руки вниз, пробираясь под футболку демона, и сидел, потрясенный, налегая грудной клеткой, и ощущал, как грубые пальцы пытаются неловко перебирать его волосы в ответ. Он ощущал, как зубы смыкаются, сталкиваясь над влажным, ищущим языком...
Отстранившись на одну секунду, Эмбер заглянул в лицо колдуна в поиске ответа. Его не было. Дан был хмурый и сбитый с толку, отчего россыпь веснушек проступила на носу гораздо ярче. Его человеческие черты впервые не искажались до волчьих, словно слабость привела парня в неистовое замешательство. Ворлок хотел этих прикосновений, больше, чем собирался демонстрировать, а Эмбер терял разум от непонимания и удивления.
— Данте... Фигли ты делаешь? — тихо пролепетал Эм, который еле мог поймать дыхание. — Мы с тобой не в тех отношениях. Сам же говорил...
— Тогда не целуй меня в ответ, какие проблемы? — Ворлок машинально продолжал сжимать ворот его куртки.
Эм не выдал однозначной версии. Кажется, проблемы у них обоих возникли большие. Ощущение теплоты, нахлынувшее с внезапными ласками, поджигало их кожу слишком чувствительно, безвозвратно погружая обоих в тихое безумие.
Когда появилось это новое чувство?
Никто из них не знал. Молчание сподвигло Данте продолжить. Он моргнул и немного подался вперед, осторожно захватывая губы мальчишки. Приоткрыв ресницы, сквозь сплетение ветвей он увидел зарю по-новому: что-то изменилось даже в дневном свете в последние дни. Далекий и крошечный, словно белый огонек, мерцающий на дороге, ему мерещился новый исход их истории.
Его руки спокойно гладили Эмбера по груди под рубашкой, толкая парня на лобовое стекло, и он послушно ложился на это небольшое пространство. Он не сопротивлялся. В противостоянии больше не было никакого смысла, тем более что и Данте не видел резона получать желаемое одной лишь грубостью. Он расстегнул куртку парня и принялся покрывать поцелуями его шею.
— Не бойся. Я не стану тебя сегодня мучить. Я не в том состоянии, — тяжело выдохнул он, успокаивая страхи, пульсирующие под кожей человека.
Эм благодарно выдохнул. Боязнь отступала. А может, она и вовсе больше не появлялась?
Разделавшись с рядом пуговиц на хлопковой ткани его рубашки, Данте встал на колени, поцеловал плоскую грудную клетку и живот, делая это удивительно осторожно и спокойно. Ворлок выпрямился на руках, нависая над мальчишкой. Не так уж это было и противно — просто находиться рядом и обмениваться энергией без прямого сексуального контакта.
Дан потряс головой. Что за странные девчачьи мысли? — Что? — шепотом спросил его Эм. — Ничего. Не могу поверить в то, что я делаю. Ты плохо влияешь на меня, мальчик. — Ты на меня тоже, — Эм провел рукой по его скуле.
И снова поцелуй, горячий, гораздо более страстный, чем следовало быть такого рода поцелую. Уже даже не понятно, кто начал или продолжил это. Дантаниэл не был жесток, хотя назвать его ласковым у Эма получалось только с очень большой натяжкой. Он был просто он. Неправильный, дикий, израненный, делающий все прежде, чем хорошо подумать. Но в конце концов, в нем было что-то положительное, и иногда даже не так уж хотелось убить эту тварь и разорвать его на части.
— Я слышу все твои мысли, — напомнил волк, вылизывая тонкую светлую шею. — Я не пытаюсь ничего скрыть. Пусть все идет, как идет… Хотя я понятия не имею, что будет дальше, Данте.