мемуарах
офицером тон беседы вызвал у консула раздражение и даже негодование, после чего офицер этот нанес германскому консульскому представителю удар рукою по лицу и скрылся.
С этого момента начинаются тревога и волнение у исполнителей задуманного дела. Они предположили, что после такого исключительного поступка, как удар по лицу консула могущественной державы офицером русской армии, представитель высшей власти в крае должен будет выразить перед потерпевшим сожаление по поводу печального инцидента. Начальник края действительно решил посетить консула и на следующий день утром выехал к нему в парной коляске, сопровождаемый конвойными казаками. Когда при возвращении от консула экипаж генерал-губернатора проезжал мимо квартиры трех вышеупомянутых полек, в него с балкона было брошено несколько бомб. Цели бомбы не достигли, но был ранен ребенок, сын дворника этого дома.
Ряд взрывов привлек внимание огромной толпы любопытных. Это способствовало тому, что метавшие бомбы, выйдя на улицу, скрылись, смешавшись с людьми.
Впоследствии было установлено, что оскорбивший консула был вовсе не русским офицером, а членом Польской социалистической партии. Задержанные впоследствии польки при допросе их мною дали полное описание покушения на жизнь генерала Скалона, отметив, что предполагалось бросить бомбы, когда генерал-губернатор ехал к консулу; но под влиянием напряженного состояния они сильно изнервничались, и в момент первого проезда с одною из них сделался столбняк, а другая почувствовала крайнее ослабление организма; они оправились только ко времени возвращения генерала от консула, когда и бросили бомбы.
Действительно, бывали часто случаи, когда боевики в последний момент перед совершением террористического акта испытывали упадок энергии и сил, и часто из-за этого «дело» их проваливалось. В общежитии же это неправильно называют трусостью.
Неуспех этого покушения «пепеэсами» был приписан неудачной работе по изготовлению разрывных снарядов В самом деле бомбы их значительно уступали в силе взрыва бомбам, изготовлявшимся социалистами-рево-люционерами, но зато польские разрывные снаряды хорошо выдерживали перевозку и не давали неожиданных взрывов.
Глава 16 ПРОПАГАНДА В АРМИИ И ВО ФЛОТЕ
В 1908 году в Варшавском военном округе по агентурным сведениям была обнаружена военно-революционная организация, в которую входили офицеры и солдаты, преимущественно артиллеристы. Эта организация имела связь с Петербургом, но в общем особого развития не проявила, так как была ликвидирована.
Тщательное и подробное расследование дела дало картину работы группы в этом направлении и указало приемы, которыми пользовались организаторы военно-революционной пропаганды.
Обыкновенно офицер, примкнувший к организации, держал себя чрезвычайно осторожно и замкнуто, но вместе с тем, как и все его товарищи, он не уклонялся от общеполковой жизни, посещал [офицерское] собрание, читал приказы и «Новое время», хотя от всяких политических суждений и бесед открыто воздерживался. Сослуживцы его обыкновенно называли «либералом», «красным», а командир полка считал «подозрительным».
Дома такой офицер вел себя иначе Он часто вступал со своим денщиком в разговоры, которыми затрагивал самые разнообразные темы: о религии, существе государственной власти, взаимных отношениях классов и т.п. Путем самых свободных суждений по затронутым вопросам он таким образом постепенно революционизировал своего собеседника. Такие беседы, естественно, происходили часто, и к ним солдат был весьма склонен, в особенности польщенный простым отношением к нему офицера, который, отбросив чинопочитание, просиживал с ним за чаем целые вечера. Развернутые перед пытливым умом солдата, еще недавно хлебопашца, социальные вопросы заставляли его делиться своими впечатлениями с земляками. Он сам, таким образом, являлся, сначала бессознательным, помощником своего офицера и агитатором. Приглашенные потом на дом земляки денщика находили приветливый прием и у хозяина, общие беседы повторялись, а в результате возникала, росла и крепла ячейка военно-революционной организации.