Как только генерал Иванов узнал о моем назначении в Саратов, он ворвался в мой кабинет и завопил: «В Саратов7 Ну, батенька, не поздравляю! Да вас там убьют! Я саратовцев знаю!» Впрочем, этот припев «вас там убьют!» неизменно повторялся и другими, когда они узнавали о моем новом назначении. Не знаю почему, но я ни разу не смутился этими предсказани-
мемуарах
ями. Просто, вероятно, не хотел думать об этом. Предсказания не сбылись, но я будущего не знал, конечно; события же в России в середине 1906 года, на пороге роспуска 1-й Государственной думы, среди высоко вздымавшихся революционных волн и непрекращавшегося политического террора, должны были наводить на тяжелые размышления. Однако их у меня не было. Я был готов весь отдаться новому делу, и чем скорее, тем лучше.
Распростившись со своими сослуживцами по Петербургскому губернскому жандармскому управлению, я направился в Петербургское охранное отделение знакомиться с деталями новой моей розыскной службы.
Петербургское охранное отделение, где мне иногда приходилось бывать по делам, находившимся в производстве у меня, помещалось в большом здании на Петербургской стороне. С большинством офицеров и чиновников, служивших в нем, я был знаком. Был знаком «шапочно» и с полковником Герасимовым. Ко мне уже относились как к своему, хотя и новичку. Надо иметь в виду, что офицеры Корпуса жандармов разделяли себя на несколько групп: офицеров, служивших на железных дорогах, как железнодорожная полиция (они держались обособленно и как бы подчеркивали, что они не имеют отношения к политическому розыску54), офицеров, служивших в губернских жандармских управлениях, как помощники начальника управления, ведая жандармской службой в одном или нескольких уездах (это были скромные жандармские работники, просиживавшие по ряду лет на одном и том же месте, со слабой перспективой получить в более или менее отдаленном будущем должность начальника губернского жандармского управления). И наконец, с 1902 года, когда стали формироваться провинциальные охранные отделения, с прежде функционировавшими в Петербурге, Москве и Варшаве большими охранными отделениями образовалась новая группа офицеров, которая получила кличку «охранников». Эта группа, небольшая сравнительно по числу, очень скоро встретила по целому ряду причин скрытое недоброжелательство в остальных группах.
Итак, в Петербургском охранном отделении меня встретили как «своего». Я изложил желание директора Департамента полиции ввести меня поскольку возможно в курс повседневной работы отделения. Мне рекомендовали приходить по ночам к сбору в отделении агентов «наружного» наблюдения. Тогда же я представился полковнику Герасимову и просил его от имени директора дать мне нужные указания в предстоящей мне деятельности. Герасимов считался знатоком розыскного дела. Высокий, солидный, одетый в хорошо сидевший штатский костюм, человек лет сорока пяти, с
мемуарах
несколько татарским лицом, обрамленным небольшой остроконечной бородкой, он стоял в амбразуре окна, когда я вошел в его прекрасный, большой служебный кабинет, гораздо более импозантный, чем скромный кабинет директора Департамента полиции. Я изложил причины своего посещения, прося дать указания и разрешение ознакомиться с работой и порядками в отделении. Ответ Герасимова запомнился мне как весьма характерный.
«Надо иметь только голову на плечах, вот и вся штука! - ответил, помолчав немного, Герасимов. - От знакомства поверхностного, что только и возможно для вас у меня в отделении, вы многого не вынесете Однако заходите к нам, нанюхивайтесь, пока вы свободны!» Вот и все, что я получил в назидание от Герасимова. Конечно, он многое мог бы разъяснить мне, мог бы предостеречь от многих подводных камней, но если принять во внимание, что наш разговор происходил в разгаре событий 1906 года, то, пожалуй, нет ничего удивительного в том, что Герасимов отделался от меня таким именно способом.
В тот же день, часам к десяти вечера, я снова пришел в охранное отделение и, с разрешения помощника начальника отделения, направился в довольно обширную комнату, служившую местом сбора начинавших к тому времени прибывать в отделение агентов «наружного наблюдения», или «филеров», как для краткости их называли на службе. Большая комната стала понемногу наполняться самыми разнообразно выглядевшими личностями Они появлялись обычно по два сразу, садились к столам, расставленным у стен, и писали «рапортички» о своей дневной работе по наблюдению за лицом, которое было поручено их вниманию. Содержание этого рапорта они поочередно, по мере их вызова к устному докладу заведующему наружным наблюдением, дополняли некоторыми подробностями, отвечая на вопросы заведующего, и затем, получив новый наряд на следующий день, уходили. Вся процедура докладов и распределения работы на следующий день тянулась несколько часов.