Детство сменила пора доброй удали, когда они жаждали заслонять друг друга от смертельной опасности. Безоглядная доверчивость не вмещалась в слова и поступки, жила в них глубоким, радостным и спокойным чувством, обещающим вечность дружбы и жизни.
Нежданно их сердца заняла десятиклассница Верочка Сойкина. Любовь встретили по-разному, но каждый в душе расценил ее как явную, но сладкую измену другу… А Верочке надоело везде и всюду бродить втроем. Как-то вечером, когда они вышли из клуба и Вася тихо занял свое привычное место, она вдруг вспыхнула:
— Ну что ты ходишь за нами?! Прилип как банный лист…
Вася слегка качнулся, точно от удара.
— За вами? — смятенно спросил он, повернулся и пошел прочь.
Пологов тогда растерялся от двойственного чувства — его покоробила грубость Верочкиных слов, и в то же время он обрадовался: из всего класса Верочке нравится лишь он, Пологов. Она хочет быть только с ним!
Пологов не раз вспоминал потом ту минуту слабости: Вася уходил в темноту, а он не бросился за другом, не остановил его…
Время скоро загладило трещинку в их дружбе.
После школы никто, кроме Леонтия Баева, никуда не поступил. Верочка Сойкина «провалила» в медицинский, вышла замуж за Леонтия Баева и укатила с ним в город. Федя Кочкин, Вася Овчаров и Пологов отслужили в армии, вернулись в родные края, учились, работали, женились…
В дни праздников и именин старались собраться за круглым столом. Однако хлопот и дел у каждого прибавлялось, все куда-то спешили, всех где-то ждали неотложные дела. А если они и урывали денек для встречи, то проводили его непременно за богатым столом. Много ели, пили, говорили все больше о том, кто в чем преуспел, что приобрел. Тайно соперничая, перекидывались этими деловыми самоотчетами, рисовались друг перед другом, но больше, пожалуй, перед женами, как бы убеждая их и себя в том, что живут хорошо, удачно. Пальма первенства чаще доставалась Леонтию Баеву. Неторопливый, вальяжный, он солидно сообщал, что заканчивает диссертацию. После этого разговор комкался, паузы становились длинными, заполнить их было нечем…
Выручал Вася. Правда, о себе он рассказывал неохотно, как бы стыдясь, что приходится говорить пустяки. Шофер, затем главный диспетчер автотранспортного предприятия, он же комсомольский секретарь, студент-заочник автодорожного института, главный кормилец семьи и опора для родителей… Небольшого роста, крепкого сложения, русоволосый, с мягкими зеленоватыми глазами, он был спокоен, собран, несуетлив…
Когда беседа отяжелялась паузами, он вставал из-за стола и с добрым возмущением говорил:
— Да бросьте вы свои речи. Идемте в лес. Хоть помолчим там немножко…
Однажды задумали они порыбалить. Все лето собирались, созванивались и наконец приехали к Васе. Ночь была яркой и торжественной от звезд. Они долго наслаждались тишиной, запахами озера и ночной степи. Леонтий Баев расчувствовался, вынул бутылку коньяка и предложил отужинать у костра. У кого-то в руках блеснула еще одна бутылка. Нависла угроза дружеской попойки. Вася между тем заговорил о бахчах, что находились на песчаном холме, в километре от озера. Наперебой стали вспоминать, какие налеты совершали они когда-то на арбузное поле, как дед Егор иногда пугал их из дробовика выстрелами в воздух, и эта минута была высшей наградой их удали и отваги. И сейчас им вдруг захотелось почувствовать эту опасность.
…Словно к вражескому дзоту, по-пластунски крались они к ветхому шалашу деда Егора. И когда приблизились, то по команде гаркнули в четыре глотки:
— Ура!
Сперва из шалаша вылетела Жучка, спросонья наткнулась на них, испуганно, с визгом и лаем, отскочила в сторону. Следом тихонько, крадучись, вышел маленький и бородатый дед Егор…
До зари просидели за дощатым столиком у шалаша, угощали старика сигаретами и рассказывали о новостях мира. Егор стыдливо отводил глаза и щедро раскраивал перед ними арбуз за арбузом. Та летняя ночь запомнилась им как светлый редкий праздник.
Да, умел Вася ненароком, пустячным с виду занятием, нехитрым словом вызволить их из обыденности, текучки. И они снова были счастливы своим единством и как бы расцветали изнутри.