Я стыну глухим изгоем
В его безрассудных танцах.
Но утро слишком слепое,
Чтобы в окно не ворваться.
Одно утро
Зима. Звуками мостовой,
медленно растворяется утро. Твое утро.
Еще одно такое тихое, еще одно такое неповторимое.
Где жизнь – это всего лишь миг в бесконечном множестве похожих утр.
Похожих, но не таких же.
Когда каждый в этой холодной вселенной ищет себя.
Когда каждый в этой вселенной
еще не понимает, что он и есть
одно маленькое
тихое
утро.
* * *
Падает тень не ровная, рядом с плеча,
поровну день, а душа мелом крошится в прах.
Кажется, я потеряла часть сгоряча.
Вчера.
* * *
Одна из теней замирает внутри, смотри:
За стойкими гулами стёкол срывается шум.
Неисправимо расшатывает крик.
Только одно: разбудите меня, прошу!
* * *
Во мне живет два мира: мрак и свет,
И борются всегда, сжимая вены,
Да так, что аж шатаются все стены.
Уверен, что в тебе их все же нет?
Repeat
Еще один день погас, не оставив и следа.
Растворился, и облика своего не сберег.
Как же бессовестно душит – его не собрать по атомам, нажав «repeat».
Мои перепонки лгут мне,
словно ночь умеет рассеивать голоса
и послушно, безосновательно проигрывать их.
Клейменный рассветом, новый день выжигает себя и свои сны,
которые он должен был рассыпать над нами.
Они исчезают.
Но именно тогда, твои заблудившиеся сны,
все таки, прилипают к моим растрепанным волосам.
09.01.2015
* * *
Верно же, город спит,
и усталого, но расплавленного крыла
тает тень. Одна
пелена из танцующих возле окна снежинок
провожает. Послушай,
как же они поют без тебя,
оглушающе останавливая планеты,
оглушающе, до начала нового дня.
Да, и даже потом они
не замолкают.
Ночь, фонари разгораются
Ночь опускается плавно.
Гаснет день под ее давлением новым закатом.
Ночь опускается медленно,
на высотках, на крышах каплями оседает.
Мокро до дрожи.
В каждой из сотой секунды целенаправленно
тянутся атомы душами,
что забываю пространство я, улетая
между огнями, в мелькание строк.
Все настоящее в том собирается в ней,
фонари разгораются,
в племя не созданных улиц, огнями из звезд.
Радиус их мелькания и притягательности
не в числах ставится.
Радиус их мелькания – все расстояния
выжженных бабочек,
те, что между тобой навсегда
и мной.
Ночь – время моей души
Ночь – это, то время суток, когда моя душа погружается в свою атмосферу свободы. При этом достаточно просто смотреть на огни, тающие в громадных тисках уставших городов. И чувствовать, будто они смотрят на тебя и ты их ночь. Но при этом, каждая ночь отличается от предыдущей: на долю глубины мерцания звезд; на каплю нежности мысленного потока в пространство неонов, где все равны и нет бирок, при-колотых намертво стареньким значком. Она заряжает исключительной энергией жить и любить, даже в те моменты, когда кажется совсем наоборот.
Ночь – это время моей души.
Чернила
Въедаются в память чернила,
Написанные не мной.
За это себя я корила,
За это боролась с собой.
Оторванные листочки
Летают забытым сном.
В уме начертила строчки,
Ни слова не чиркнув – в ком.
Бесправно осевши в венах ,
Усиленно держат ритм
Потоками вдоль, и в генах
Рождается новый Рим.
Они же въедаясь в память
Мурашками по рукам,
Осели, сильнее падать,
Раскладываясь по слогам.
Когда бы блеснуть румянцем,
Чтобы все слышали стук,
Как сердце задорным танцем
Выпрыгивает из рук.
Чтобы потом корила,
Чтобы боролась с собой,
Въедаются в память чернила,
Написанные не мной.
14.04.2013
Ночь тяжестью на виски
Ночь давит своей тяжестью на виски,
На веки, губы и руки, гоняя стрелки,
Цепляет неоновым светом в свои тиски,
И мы как песчинки стаем во вселенной мелки.
Остры на слова, безжалостны иногда,
И в местных порой спецэффектах приглушен свет.
И всё это нервно в кулак – да, ну, ерунда!
Однако уже не уснуть под такой сюжет.
И крутятся, как земля, опьяняя ум,
И крутятся, прилипая, потом в комок.
Зыбучие мысли, откуда под отблеск лун
Вы в тяжести ночи берете тот свой исток?
Ночь давит и давит снова, и на виски,