– Да ладно тебе, ты куда-то спешишь? – не унимался Клем.
Она неуверенно пожала плечами.
– Тогда идем!
Весь вечер мы просидели, смотря какое-то странное авторское экспериментальное кино, и Клемент постоянно шепотом переговаривался с Леа, словно меня не было рядом.
Я же не мог оторвать от нее взгляд.
– Выйду на улицу, мне надо покурить, – сказала Леа и тихо вышла из комнаты.
Я проводил ее растерянным взглядом.
– Почему ты все время так смотришь? Она тебе понравилась? – внезапно услышал я голос Клемента. Приятель сверлил меня взглядом, полным сарказма.
– Да. Не знаю чем, но понравилась, – ответил я.
Клем лишь усмехнулся в ответ.
– Почему ты так смотришь? – непонимающе спросил я.
– «Не знаю чем» – звучит нелепо, очевидно же, что она очень симпатичная, – объяснил мой друг.
Я смутился, и мы погрузились в неловкое молчание. Вошла Леа.
– Все нормально? – поинтересовалась она.
Я и не заметил, как вновь завис, глядя на нее.
– Все прекрасно, – уверил Клемент.
Они как-то странно улыбнулись друг другу, а спустя двадцать минут Клем сказал, что ему нужно покурить, и вышел на улицу. Мы остались с Леа наедине, и я почувствовал, как неловкая пауза повисла между нами. Вроде она и не обращала на меня внимания, уставившись в телефон и что-то печатая, но я знал, что нужно заговорить, пока напряжение не стало сильнее.
– А давно ты с Клемом дружишь? – спросил я, поворачиваясь к Леа.
– С детства, – на автомате ответила она, даже не взглянув в мою сторону.
Я замолчал. В голове сразу начали всплывать мысли о том, что бы еще разузнать. Мне хотелось говорить с ней как можно больше. Но, видимо, Леа не была особо общительной; живя в своих мыслях и фантазиях, она летала где-то далеко. И мне стало грустно. В этой комнате я был один.
4
Эмануэль
Шел четвертый урок, и я никак не мог дождаться окончания учебного дня, чтобы поскорее вернуться домой и лечь спать. Кстати, как-то раз я уснул на уроке, но мало того что меня грубо разбудили, так еще и отправили к директору, а затем позвонили родителям.
Только я прилег на парту и прикрыл глаза, как отворилась дверь в класс. Приподнявшись, я увидел это существо. Оно всегда приходило поздно, чем еще больше привлекало к себе внимание.
Убогий Эмануэль.
Уродливый Эмануэль.
Чокнутый и грязный Эмануэль.
Все в классе находили его странным. Он почти не разговаривал и был до ужаса неопрятным. Грязные джинсы, порванные кеды, разрисованные фломастерами, какая-то закатанная куртка, а под ней растянутая белая майка (в таких обычно спят), покрытая пятнами. Спутанные волосы, которые он никогда не причесывал, шерстяными нитками спадали на его лицо, закрывая лоб и глаза.
О нем мало что было известно. Эмануэль всегда тихо сидел в стороне и никого не трогал. Слушал свою музыку и ни с кем не разговаривал. Ходили слухи, что его родители – какие-то сектанты. Не знаю, правда это или нет. Не могу утверждать. Но думаю, что так и есть. Слишком много у него странностей. Он всегда носил с собой странную тряпичную куклу с черными пуговицами вместо глаз. В нее было воткнуто много иголок. Скорее всего, кукла вуду. И вообще, пацаны вроде него обычно приносят в школу оружие и валят всех, кто встанет на пути. Думаю, скоро именно это и случится.
Учитель с презрением (или сожалением) взглянул на него и жестом отправил на первую парту. Обычно последние всегда заняты. Так что если хочешь сидеть в конце и заниматься своими делами (слушать музыку, залипать в телефоне и т. д.), то приходи раньше.
Эмануэль с грохотом поставил свою сумку на парту (она у него была на длинном ремне через плечо, с кучей разных булавок, значков, брелоков и прочего. Вот почему она так гремела). Достал книги и тупо уставился на них. А весь класс пялился на него.
В это время прозвенел долгожданный звонок, и все как ненормальные помчались жрать в кафетерий. Я вошел туда последним. Сегодня мне не особо хотелось есть. Все мои мысли были о Леа, а когда я влюблен, то не чувствую голода.
Пока осматривался, в столовку вошел Эмануэль. Он затравленно огляделся вокруг, взял еду и сел подальше от всех. Я видел, как многие смотрели на него и, скривившись, перешептывались.
Он ужасно некрасиво ел. Да, я тоже не очень аккуратно это делаю, но то, как ест Эмануэль… Мои родители сразу бы выгнали его из дома за такое… В общем, это надо видеть. Жрал он просто омерзительно. Эти голодные и пустые впалые глаза с черными кругами, словно он много работает и не спит ночами. Салат буквально вываливался у него изо рта, но он накалывал на вилку эти упавшие кусочки и отправлял обратно. А потом он подавился. Я прикрыл лицо ладонью и не стал смотреть на это. Меня уже тошнило. Еще мгновение, и я бы мог блевануть.