Алексей представил, как стальные шатуны паровых машин ритмично ходят вверх-вниз, вращая толстый коленчатый вал; он соединен муфтой с гребным валом, проходящим через дейтвудную мортиру в ахтерштевне корабля, облицованную торцами бокаута (придумала же природа дерево: оно медленно изнашивается от трения по металлу, а вода служит отличной смазкой). На конце вала насажен гребной винт, он вращается, гонит от себя воду и толкает корабль вперед.
Винт вращается, вращается…
На бортах кораблей вспухли белые клубы дыма, по гладкой воде пробежала рябь, грохот залпа прокатился, ломаясь между островами, и замер вдали. В небе появилось нарастающее разноголосое шипение.
Канонир Иван Ерыгин, тот, которого подобрали в шлюпке, ныне определенный на гребную флотилию, мрачно сострил:
— Кума летит.
Звонко дрогнула вода. Перед носами лодок взметнулись и опали белые столбы. Потом судорожные удары донеслись с глубины. Это взорвались на дне упавшие бомбы.
Еще необстрелянные бородатые ополченцы в папахах нервно глотали слюну, и некоторые украдкой крестились.
Ерыгин проворчал:
— Снова здорово! Ближе не подойдут. Боятся. Будут палить сдалека. Ядер много, пороху тоже, а храбрость надо занимать.
— Уж лучше по нас, чем по городу, — произнес кто-то из гребцов.
На острове Рунсала взметнулось пламя, ударила трехорудийная батарея единорогов, снятых со старых, пришедших в негодность канонерок. Ядра батарей легли с большим недолетом, и батарея огонь прекратила.
Снова борта кораблей окутались дымом, и по шхерам запрыгал грохот. Бомбы упали в воду ближе к канонеркам. Они же, имея слабые орудия, молчали.
Ерыгин пояснил:
— На земле хуже. Кума упадет, крутится, шипит да как ахнет. Хорошо, есть ямка. Лежача она не бьет, а на ровном месте от нее разве крестным знамением защитишься. А здесь бульк — и на дно…
— А как в лодку угодит? — обреченно спросил один из ополченцев.
— Чему быть, того не миновать. Зато бог сразу грехи отпустит.
Снова залп, нарастающее шипение, и головы медленно вдавливаются в плечи. Слышны вздохи и бормотания.
Взлетают и опадают столбы воды. Белеет всплывшая вверх брюхом оглушенная рыба. Бомбардировка длится час, второй. Людей охватывает нервная дрожь. Гребцы начинают ворчать, переругиваться. Корабли стало плохо видно за пеленой порохового дыма. А бомбы все падают и падают возле канонерок, обдавая людей брызгами воды. Вот одна упала возле самого борта и взорвалась под килем. Лодку подбросило…
Ерыгин повернулся и крикнул командиру лодки:
— Ваше высокородие, а что, если выскочить поближе да хоть чуток поговорить по душам? Мочи нет, как коровы на бойне!
Командир канонерки ничего не ответил. Ерыгин непонятно пожал плечами. Гребцы мрачно молчали. Немного позже командир канонерки стал запрашивать у капитана 1-го ранга Акулова разрешение на вылазку. Тот долго размышлял и наконец поднял на рее флаг: добро.
На лодках началась суета, доносились команды, загремели разбираемые весла.
— Весла на воду!
— Навались. И — раз! И — два!
Три лодки вышли из-за бонов и направились к головному кораблю неприятеля. Он тотчас перешел на беглый огонь. Теперь ядра с ревом проносились над головами.
Наконец, когда дистанция до кораблей стала достаточной, канонерки дали нестройный залп, второй, третий. Давыдов увидел, как на флагмане обрушилась брам-рея и по палубе заметались люди. С моря шла зыбь, но ядра канонерок, как показалось Алексею, ложились точнее, чем на прежних стрельбах.
Стоявший рядом с флагманом корабль спешно поднял якорь и, распушив форштевнем белые усы пены, пошел навстречу канонеркам. Вскоре с его носовых орудий брызнула картечь, с канонерки, идущей слева, донеслись крики раненых.
Лодки развернулись и пошли обратно, отстреливаясь кормовыми пушками. В ответ грянул залп со стоявших за бонами канонерок, и вражеский корабль стал разворачиваться. В это время по нему открыли огонь обе батареи острова Рунсала.
Когда лодка Давыдова проходила мимо флагманской канонерки, Давыдов посмотрел на Акулова, тот хмуро покосился на него, приложил к глазу подзорную трубу, опустил, подумал и зычно крикнул:
— Молодцы, ополченцы! По чарке каждому!
В ответ нестройно прозвучало «ура».
После трехчасовой пальбы по русским гребным канонерским лодкам эскадра союзников ушла в море, ведя один корабль на буксире. Во время вылазки на канонерках было четверо убитых и восемь раненых. Больше никаких потерь защитники Або не понесли.