— Дай мне людей, я сам изготовлю свои мины.
— Видишь, вон они, люди, в мастерской. С ног валятся. Сейчас один напутает что-либо — и все взлетит на воздух. Надо за их работой следить и следить. Многие еще не понимают, что делают. Темнота. Мы по петербургским и гельсингфорсским аптекам и частным домам пробирки, стеклянные трубки и даже градусники собирали, чтобы запалы делать.
Сергеев встал и, возвращая бумаги Давыдову, сказал:
— Сейчас, пользуясь нашей нуждой, из-за границы проектами засыпают. Недавно моряки еле отговорили великого князя Константина покупать у американца Паско проект плавучих батарей, потому что у нас свои проекты есть не хуже, только бы строить. Француз, понимаешь, француз Трамблан предложил проект какого-то фантастического судна. Свои засыпают проектами. Тоже их понимать надо: хотят помочь родине как могут. Одни в ополчение идут, другие, как граф Алексей Толстой, собирают пожертвования, третьи предлагают свои идеи. А нам сейчас буквально из соплей нужно делать оружие. Ты, Алексей Павлович, в минном деле разбираешься. Помогай, ибо все равно заставлю через адмирала.
Сергеев и Давыдов пошли вдоль столов и верстаков. Возле них, грея дыханием голые руки и танцуя на месте, работали солдаты и мастеровые гальванической роты.
На ходу Сергеев объяснил, что корпуса мин делать толстыми, как пушечные стволы, нельзя, они тонут, а в минах с тонкими корпусами порох не успевает сгореть, как мина лопается, и взрыв получается слабым. Затем штабс-капитан рассказал, что часть мин, устанавливаемых на судоходных фарватерах, делают гальваническими. Они будут взрываться включением тока с береговой минной станции. Расходуется очень много проводов, и нельзя ли один провод заменить морской водой — она ведь проводит электричество?
До самой весны Алексей работал со штабс-капитаном Сергеевым и штабс-капитаном Зацепиным. Благодаря этим трем энтузиастам были усовершенствованы конструкции мин. Сергеев изобрел разъединитель, отключающий взорванную мину от электрической сети остальной группы мин, присоединенных к одному магистральному проводу. Они сумели использовать морскую воду в качестве второго проводника. Они работали, ссорились, спорили, помогали и мешали друг другу, не думая, что многое, сделанное ими, окажется первым в истории. Им было не до этого.
Вся Россия с тревогой смотрела на юг, где пылал главный пожар войны, и успешные действия наших войск на Кавказе и на Дунае не могли облегчить участь Севастополя. Никто не сомневался, что весной, с началом навигации, союзный флот с новыми силами ворвется в Балтийское море, чтоб взять реванш за неудачи прошлого года, чтоб отвлечь внимание от Севастополя.
По ночам Давыдов изобретал, к утру рвал бумаги, денщик собирал и снабжал дружков бумагой для самокруток. Алексей написал адмиралу Глазенапу проект под названием «Легкий очерк способа обороны шхер», в котором предлагал ставить на фарватерах сети с прикрепленными к ним минами, а другие проходы между островами замаскировать щитами на понтонах.
Этот проект так и остался в архиве штаба Глазенапа, и, может, не только из-за бюрократической волокиты, а просто от нехватки сил.
Давыдову удалось изготовить устройство, воспламеняющее заряд мины одновременно в нескольких местах, что ускорило сгорание пороха и усилило взрыв мины. Несколько таких мин было сделано.
Затем Давыдов изобрел бомбическую мину. Это было два толстых чугунных полушария, прочно соединенных друг с другом. Их Алексей собирался устанавливать у берега на мелководье, где возможна высадка десанта. Он вспомнил, как в деле под Або канонерскую лодку подбрасывало от взрывов английских ядер на глубине. Бомбическая мина, затаившись на мелководье, своим взрывом била в корпус вражеских шлюпок, а массивные чугунные осколки вылетали из воды и поражали рангоут и людей. За зиму Алексей несколько раз ездил в Гельсингфорс и Або. Для мин требовались чугун и литейные мастерские. К весне удалось изготовить два десятка бомбических мин. Алексей писал отцу отчаянные письма: просил денег, но хозяйство в Давыдовке приходило в упадок, хотя отец и посылал деньги сыну.
К открытию летней навигации 1855 года от лихого гусара и флотского артиллериста не осталось и следа. В Свеаборге работал усталый человек с закопченным лицом, с черными от чугунной пыли, натруженными руками. Приходилось многое делать самому, а порой, когда и были рабочие, все равно оказывалось быстрее и легче сделать все самому, чем обучить неграмотного парня, знающего за всю свою жизнь только деревянную соху да вожжи.
Больше всего Давыдову помогал Иван Ерыгин. Он оказался очень смышленым мужичком, на военной службе ухитрился обучиться грамоте. Ерыгин был комендором, и, когда стали готовить к спуску на воду канонерские лодки, помогать Давыдову он уже не мог. К тому же командир канонерки и командир отряда на минные приготовления смотрели недоброжелательно, считая это фантазерством. Кроме этого, все солдаты и матросы занимались ремонтом укреплений Свеаборга. Запущенное с 1808 года крепостное оборудование за год восстановить было трудно.