— Пли!
Словно кто-то поленом ударил Алексея по затылку, перед глазами засверкало, и все померкло. Через несколько секунд его подхватили, поставили на ноги. Давыдов открыл глаза, мрак развеялся. Знакомые лица матросов, за ними белые облака дыма, медленно оседающие к воде.
— Целы, ваш-высокородь? Вы же чуть под выстрел не попали, этак метнулись в сторону.
Один из гребцов, свесившись за борт, отпорным крюком ловил плавающую в воде фуражку. Вытащив ее, он встряхнул и протянул Давыдову; только тогда Алексей догадался, что это его фуражка. У орудий кипела возня, банили стволы, загоняли заряды, закладывали ядра.
Пахнущий сероводородом пороховой туман рассеялся, стало видно, как вражеские корабли, разводя белые усы пены, медленно разворачиваются.
— Держись, братцы, сейчас всем бортом вдарят!
Борта кораблей окутались дымом. Донесся грозовой раскат, зашипело, засвистело, вода брызнула сверху, снизу, с боков. Корпус канонерки задрожал, словно она с полного хода пошла днищем по камням.
Схватка длилась недолго. Корабли поворачивались к канонеркам кормой, но вот один остановился и поднял на ноке реи какие-то сигналы. Второй корабль дал задний ход и начал приближаться.
— Весла на воду! Навались! — без всякого приказа командира отряда закричали командиры лодок.
Неуклюжие артиллерийские каторги, как гигантские сороконожки, поползли к вражеским кораблям, сотрясаясь от выстрелов собственных орудий и разрывов вражеских бомб. Сквозь дым было видно, как от кораблей отлетали какие-то черные куски; над палубой остановившегося судна показался черный смолистый дым.
Взяв поврежденный корабль на буксир, англичане направились к своей эскадре, стараясь держаться подальше от огня сандгамских батарей. Преследовать их на гребных судах было бессмысленно, к тому же на помощь им бросились паровые канонерские лодки. Каторги вернулись в пролив.
Давыдов попросил матросов вылить ему на голову ведро воды. От этого звон в ушах и головокружение стало меньше. «Надо ж, такая глупость! — подумал он. — Всех несколько раз предупредил, чтоб остерегались при стрельбе кормовых орудий, и сам первый и единственный сунулся под ствол! Еще немного — и оторвало бы голову…»
Канонада не смолкала. Весь Свеаборг был окутан дымом, со стороны казалось, что там горят и камень и земля. Но сквозь дым мелькали огни ответных выстрелов. Крепость отвечала скорее не для того, чтобы поразить неприятеля, а для того, чтоб показать, что она держится.
В полдень огромный дымный гриб взлетел над крепостью. Это взорвались четыре бомбовых склада на острове Густав-Сверде. Несколько раз вражеские канонерки пытались приблизиться к крепости, чтоб вести прицельный огонь по казематам, но каждый раз отходили, окруженные всплесками воды. Над водой ползли густые пороховые тучи.
От вражеской эскадры один за другим отделялись паровые буксиры и, подхватив поврежденные канонерки, отводили их в свой тыл.
То на одном, то на другом корабле эскадры поднимался черный флаг, обозначающий, что имеются серьезные повреждения. Затем за четырехсотсаженный канат вытащили из зоны огня осевшую носом бомбарду. Вторую вытащить не успели, и на шлюпках спасали плавающих в воде уцелевших матросов.
Солнце было багровым, словно завтрашний день предвещал бурю.
Канонада не смолкала всю ночь. Свеаборг пылал сплошным гигантским костром. Его отсветы отражались на осунувшихся лицах гребцов и канониров. Свет пожара мешал гребным канонеркам приблизиться незаметно к вражеским кораблям; кроме этого, командир отряда, имеющий строгий приказ не пропускать врага в пролив, боялся, что, увлекшись вылазками, он не заметит подкрадывающегося врага. Вот с пронзительным скрежетом, оставляя огненные следы, в сторону крепости понеслись ракеты. Их яркие трассы отражались в спокойной воде, и казалось, что некто гигантский пытается огненными клещами кусать стены крепости.
— Господи, что это? — раздались голоса.
— Конгревовы ракеты, — пояснил Давыдов. — Трубки, начиненные порохом. Их поджигают с одного конца, они летят за счет отдачи, как орудийный ствол, сорвавшийся с лафета. На конце каждой имеется зажигательное вещество. Летят они очень неточно.
— Но страшно… — вздохнул кто-то.
И снова лица матросов выплыли из темноты, освещенные залпом ракет.
Давыдов еще хотел сказать, что профессор Константин Иванович Константинов сконструировал более сильные и меткие ракеты, но раздумал, решив, что раз сейчас здесь таких ракет нет, то нечего усиливать досаду и так душившую каждого матроса и офицера в этой войне.