А теперь вестей не жду давно,
И ходить клейменому неловко,
Но навеки въелась все равно
Эта… как ее?.. татуировка…
Вот идет под ветром ледяным,
Сквозь туманы не пробиться глазу.
За ребристым, снежным Кильдиным
Качка нас подхватывает сразу.
Час за часом яростней и злей
Волны разбиваются за нами…
В монотонном пенье дизелей
Мы фашистов ищем дни за днями.
Я акустик. Тесный мой отсек
Глубоко под палубой «Катюши».
Отделенный в лодке ото всех,
Я — ее внимательные уши.
Волны бьются в прочные бока,
Над «Катюшей» ветрено и снежно…
(Крейсерскую лодку типа «К»
Мы «Катюшей» называем нежно.)
Ледовитый океан кругом,
У норвежских сопок дремлют мины.
На путях, излюбленных врагом,
Лодка опускается в глубины.
Посреди неведомых глубин
Я в наушниках на вахте замер.
Стрелки акустической рубин
Блещет у меня перед глазами.
Упираясь в стол локтями рук,
Весь живя в гудящем эбоните,
Отделяю я от звука звук,
Расплетаю шумы, словно нити.
Слышу торпедистов у торпед,
Звук уходит в масляную мякоть…
Кок колдует — стряпает обед,
Умудряясь ложками не звякать…
В тишине центрального поста
Разговор улавливаю краткий:
Штурман с командиром, распластав
Карту, наклонились над прокладкой.
А снаружи — мерный скрип руля
В неумолчном океанском гаме…
Как расслышать шумы корабля,
Полного жестокими врагами?
Клонит, клонит тишина ко сну,
Сгорбился, готов в дремоту впасть я…
Но усталым взглядом прикоснусь
К сердцу с якорь-цепью у запястья.
И увижу: дым в родном краю,
Пламенем охваченные дали,
Дом, в котором девушку мою
Палачи проклятые пытали!
И опять веду бессонный лов,
Чтоб помочь приблизить миг победный:
Звоны боевых колоколов
И по гитлеровцам залп торпедный.
Пусть он тонет в нефтяных кострах,
Пусть он сгинет в океанской глуби!
Ну, а страх… Он есть, конечно, страх,
Но об этом вспоминать не любим…»
Давний год. Военный, грозный год…
Временем стираемые лица.
Он умолк. И он ушел в поход,
Чтобы вновь с победой возвратиться.
Вновь гремит железная вода,
Вновь морская бездна раскололась,
И доносится через года
Утомленный и суровый голос:
«Нет, еще лютует их вермахт,
Главари не схвачены за глотки.
Значит, ждут немало долгих вахт
Моряков гвардейской нашей лодки».
Снег идет все гуще и белей,
У причала чайка закричала.
Контуры подводных кораблей
Тяжело темнеют у причала.
Игорь Строганов
ЭКЗАМЕН
Стихотворение
Морей повелитель…
Его биография
Пока что — одна мореходная школа,
Весь груз — белокурая фотография,
Конспекты,
Значок и билет комсомола.
Он снова один на один с океаном…
Пусть пеною хлещет волна штормовая —
Он спорит с течением,
с дрейфом обманным,
Обычную вахту свою коротая.
Нептун рассердился,
Мутит он погоду,
Но в рубке тепло, как в уютной квартире.
Размечена в точных таблицах природа,
Распята на картах тончайшим пунктиром, —
Поставлена в рамки стихия слепая,
Чьи хитрости все
в логарифмах рассчитаны.
И шторм,
огрызаясь,
шипит
отступая…
О музыка шторма!
Как кровь горячит она!
Прощупаны каверзы дна эхолотом,
Синоптиком дальний циклон обнаружен,
И небо разведано шаром-пилотом,
И можно спокойно садиться за ужин.
Но после —
не спится в каютном уюте, —
На шахматном поле сражен капитаном,
Он
то на спардеке,
то на полуюте
Маячит —
звезду свою ищет секстаном.
К стеклу прижимаясь,
пульсирует веко…
Та звездочка
снова неуловима,
Затмившая Альдебарана и Вегу
В сверкающих россыпях
звездного дыма.
Так где ж она светит?
За тучею хмурой?
Раз в жизни всего лишь засек ее только!
Ту звездочку
нимб окружал белокурый,
Что врезался в память
надолго-надолго.
Ее ни в каком не отыщешь каталоге,
Астрономам прочим она неизвестна,
Лишь в памяти
свет ее
надолго-надолго
Незыблемым шрифтом впечатан:
«н е в е с т а»…
Так пусть она светит
Над берегом дальним,
Пусть будет виденьем,
мечтой,
сновиденьем,
Увы, недоступная ни визуальным,
Ни астрономическим наблюденьям…
К авралу подходят
часы судовые,
Обычную
ветер заводит докуку,
На палубу
падают волны кривые,
Зелеными бельмами
пялятся в рубку, —
Шторм к сроку вернулся,
Ни поздно,
Ни рано…
Заранее
Встречу готовили гостю!