Внешний вид «Земли Визе» однообразен, она возвышается на 15—20 метров над уровнем моря и тянется сглаженной равниной, изрезанной ручьями и реками, которые текут к югу с одной стороны и к северу — с другой.
Равнинная поверхность острова местами изборождена речными долинами: это, вероятно, русла рек, обмелевших или изменивших свое направление.
Открытая земля является островом, расположенным на 79°27′ северной широты и 76°40′ восточной долготы от Гринвича. Остров тянется с северо-запада на юго-восток; его длина — 30 километров, ширина — около 15 километров. Остров — невысокая равнина; почва ее преимущественно песчаная. На почве морозное выветривание образовало своеобразные многогранники, похожие на очертания тигровых лап.
Уже с первого взгляда можно было заметить, что остров Визе совершенно другого строения, чем Земля Франца-Иосифа или Новая Земля.
Шмидт, издали увидев Визе, попросил не шуметь и спрятаться за скалами. Мы сначала не поняли, что он задумал.
Близорукость Визе помогла Шмидту в его шутке. Мы окружили подъехавшего на собаках Визе и, по условному сигналу Шмидта, с криком «качать землевладельца» начали подбрасывать вверх до тех пор, пока он не запросил пощады и не изъявил желания откупиться. Но чем? Об этом-то и не подумал новый хозяин пустынного острова. Правда, он достал из саней коробку печенья с нежным названием «Ромашка» и уговаривал нас отведать. Кто-то из полярников порылся в санях, затем незаметно провел рукой по карманам мехового пальто Визе и, убедившись, что нет ничего подходящего, так дико закричал: «Качать профессора!» — что не только Визе, но и Шмидт шарахнулись в сторону.
За Визе откупился Шмидт.
Его рюкзак, словно скатерть-самобранка, был полон яств. Визе удивленно смотрел на консервы, сыр, масло, колбасу и две бутылки коньяку, быстро выложенные Шмидтом на землю. Потом Визе, как гостеприимный хозяин, открыл бутылку, вскрыл консервные банки и всех пригласил к «столу». На импровизированный банкет пришла вся команда. Среди множества приветствий и добрых слов, сказанных в адрес Владимира Юльевича, запомнилось выступление Шмидта, который произнес его, стоя у каменного гурия и крепко держа в руках красное знамя.
— Мы водружаем здесь флаг нашей Родины для того, чтобы вернуться сюда и основать здесь полярную станцию. Пустынные острова будут один за другим заселяться для несения службы, направленной на развитие народного хозяйства и плавания в северных морях. Думаю, что не выдам секрета. Профессор Визе только что говорил со мною — на основе научных выводов он высказал интересные данные о возможности открытия новых неизведанных островов при подходе к западным берегам Северной Земли. Он просил меня и капитана изменить курс корабля. Мы с капитаном дали свое согласие. Надеюсь, что участники экспедиции поддержат это решение.
Советоваться с людьми, находить правильное решение после обсуждения противоположных точек зрения — этот принцип всегда лежал в основе работы Отто Юльевича Шмидта.
Мы не пожалели о принятом решении немного изменить курс ледокола. Действительно, на подходе к Северной Земле были открыты четыре больших острова, получивших названия: «Остров капитана Воронина», «Остров профессора Исаченко», «Остров профессора Самойловича», «Остров профессора Шмидта».
Осматривать и исследовать новые острова не было времени. Да к тому же нас торопили. Вот текст правительственной телеграммы:
«…Ледокол «Седов». Начальнику экспедиции Шмидту:
Успех продолжает сопутствовать экспедиции. Шлем сердечный привет Визе и глубокую признательность экипажу, научным сотрудникам за проведение труднейших обследований острова. С нетерпением ждем прибытия на Северную Землю.
Шмидт спешил скорее доставить отряд Г. А. Ушакова к западному побережью Северной Земли, исследованию которой придавали исключительное значение. Дни и ночи просиживал Шмидт с североземельцами, рассматривая списки продовольствия, снаряжения, научного оборудования, все пересчитывал и тут же давал распоряжения включить в неприкосновенный запас дополнительно множество разных продуктов, о которых Ушаков не подумал.
Заботливость Шмидта была настолько велика, что испытанный полярник Н. Н. Урванцев, проработавший на Крайнем Севере десятки лет, написал Отто Юльевичу от имени всех североземельцев трогательную благодарность. Помню, когда я прочел ему проникновенные слова письма старого полярника, Шмидт был взволнован и сказал: