Океан. Выпуск 1

Всеволоду Вишневскому

Любил он флот и бронепоезда…
Когда с бригадой уходил на сушу,
У губ лежала резкая черта, —
Все вытерплю, не пропаду, не струшу.

То не Путивль, другие города,
Там ветер над курганом слезы сушит.
Блестит, Бояну западая в душу,
Над прахом павших красная звезда.

Он юн, он никогда не будет сед.
Теряется звезды падучей след,
Так в почву глубоко уходит семя.

Он пулею пробит, крещен штыком.
Не знающий, какую песню в нем
В минуту эту зарождает Время!

Юстинас Марцинкявичус ПРИ ОТПЛЫТИИ Стихотворение

Когда наш тральщик
Выбрал тяжкий якорь
И снова
Сшибся с штормом на волне, —
На берегу
Огонь зажегся яркий
И твой платок
Мелькал,
Мелькал в окне.
Мы уплываем,
Мы штурмуем, зная,
Что нам
Желаешь счастья ты во всем.
Коль на берег
Не вышла дорогая,
Пусть хоть в окошко
Поглядит тайком.
Холодной ночью,
Ветреной, тревожной,
Заснуть не сможет
И огонь зажжет.
Издалека
Увидеть невозможно,
Но сердцем чую
Огонек я тот.
Я знаю —
У родимого причала
Мне стыдно будет,
Коль собьет нас шторм,
Перед тобой,
Что счастья мне желала,
Пред огоньком,
Мелькавшим из-за штор.

Перевел с литовского Игорь Строганов.

Константин Бадигин ПАСХАЛЬНАЯ НОЧЬ В НЬЮКАСЛЕ Рассказ

Доклад старшего механика был для меня неприятной неожиданностью. Только вчера с вечерней водой мы снялись в Ленинград из маленького шотландского порта Гринджмаута, а сегодня еще до полудня захандрил двигатель… Механик сказал, что может поручиться только за четыре часа хода. Это значит: через четыре часа придется вызывать на помощь буксир.

Я поднялся в штурманскую, взглянул на карту. Ближайший порт — Ньюкасл. Прикинул — как раз на четыре часа ходу. Ньюкасл так Ньюкасл! Выбирать не приходилось. В то время мы плавали по-особому. Война только что кончилась. Балтийское и Северное моря представляли собой минные плантации или, как говорили еще, «суп с клецками». Плавали по фарватерам — узким безопасным дорожкам. Словно гигантские поплавки, торчали из воды буи, указывающие путь. Потерять из виду буй нельзя: нерадивый судоводитель тут же расплачивался за ошибку — пароход подрывался на мине.

В тот день море было спокойное: утреннее солнце сверкало на гладкой его поверхности и слепило глаза. Справа тянулся синим пирогом плоский берег. На юге, далеко за горизонтом, курились едва видные дымки пароходов.

На весь мир славятся своей аккуратностью английские морские лоцманы. Но на этот раз нам пришлось подождать у ворот Ньюкаслского порта. Я долго разглядывал прибрежные холмы, портовые краны и закопченные заводские трубы. Все казалось серым, будто покрытым пылью. Только маяк на конце каменного мола радовал глаз свежими красками.

Наконец лоцманский бот подошел к нашему теплоходу. Во время маневров я понял: лоцман изрядно под хмельком. От него узнал, что сегодня предпасхальный день. О ремонте и думать нечего. В городе закрыты на три дня даже самые захудалые мастерские. Закончив проводку, лоцман сошел на берег, прихватив мой праздничный подарок — две бутылки шотландского виски.

И вот мы стоим на якоре в одном из доков Ньюкаслского порта. Напротив высится большой черный корпус югославского парохода, слева от нас — зелено-белое греческое судно.

В доках пустынно и тихо. Ни людей, ни товаров, ни грузовых машин. Оживленный в обычное время порт замер.

— Что будем делать, Федор Степанович? — спросил я с досадой стармеха, поджидавшего меня у каюты. — Трое суток собаке под хвост… Вот и выполняй с вами план.

План планом, но, если говорить начистоту, всем хотелось поспать домой к Первому мая.

Механик показал мне стальную вещицу, свободно умещавшуюся на его ладони. Она напоминала букву П или воротца. Один из валиков отломился. Плунжер масляного насоса втулки цилиндра. Вроде птичка-невеличка, а без нее далеко не уплывешь.

— А что, если на югославском пароходе есть токарный станок? Тогда все в порядке.

Спустили рабочую шлюпку. Несколько взмахов весел донесли нас к борту югославского парохода.