— Ой! — вскрикнула девушка. Должно быть, зачерпнула ногой воду — ему не было видно.
— Сейчас, уже недалеко, — успокоил он ее, но теперь не торопился. Когда воды стало по пояс, он переложил девушку на плечо.
Он увидел, что от метеостанции к ним кто-то бежит. «Это хорошо, значит, мне можно будет вернуться».
Но когда добрались до берега, сил уже не было, да и тело окончательно отказалось повиноваться. Тут еще свело ногу. Поставив докторшу, он присел и застонал от боли.
— Свело? — понимающе спросила докторша.
— Да.
— Сейчас. — Она открыла чемоданчик, порылась в нем и достала длинную иголку. Кольнула ему в икру, и сразу стало полегче. — Растирайте.
Только теперь Карцов заметил, что она стоит босиком.
— Обуйтесь, а то застудитесь.
— А я туфлю потеряла там, когда крикнула.
— Ах ты, беда какая! Второй хоть наденьте.
— Я и ее скинула. Зачем она, одна-то?
Тут подбежал гидролог — Карцов старался вспомнить его фамилию, но не смог.
— Вот спасибо, а я уже думал, не успеете. Пойдемте быстрее, она очень мучается. — Он заговорил быстро, захлебываясь и суетясь без всякого толку.
— Погоди-ка. — Карцов взял его за рукав. — Видишь, туфли вот утопили. Не босиком же ей идти.
Вахрамеев — только теперь Карцов вспомнил его фамилию — сел, быстро сдернул сапоги и протянул докторше.
— Вот наденьте, а я в носках добегу, тут недалеко.
Сапоги были, наверное, сорок третьего размера, не меньше. Они хлябали на ногах девушки, и она едва передвигалась. А Вахрамеев нетерпеливо прыгал возле нее и все тараторил:
— Первенец у нас, по срокам вроде бы еще неделю ходить должна, да, видно, ошиблись. Доктор, я прошу вас, попробуйте поскорее, она очень мучается. Вдруг не успеем?
— Схватки частые?
— Очень!
— Через сколько минут?
— Минут? — Вахрамеев растерянно уставился на докторшу. — Не замерял. Извините, как-то не догадался.
— Ну, а хотя бы воды накипятить догадались?
Вахрамеев ничего не ответил и побежал вперед.
— До чего же беспомощный народ эти мужчины! — вздохнула докторша.
— Это верно, — согласился Карцов. Коснись такое дело лично его, он тоже не сообразил бы.
3
Вахрамеев ходил по комнате и то и дело цеплялся то за стол, то за табуретку — и тут же испуганно вздрагивал.
— Да перестань ты мотаться! Сядь! — крикнул на него бородатый метеоролог, растиравший Карцова.
Вахрамеев сел, но тут же вскочил и подбежал к двери. Прислушался. Прислушались и бородатый с Карцовым. Но в соседней комнате было тихо.
Вахрамеев отошел от двери и опять заходил по комнате.
— Ну, пожалуй, хватит, — сказал бородатый. — Совсем упарился.
Все тело Карцова горело. Бородатый намял его крепко, и сейчас не хотелось двигаться. Хорошо было вот так неподвижно лежать и прислушиваться к тому, как по всему телу растекается какое-то неизъяснимое блаженство. Но бородатый сказал:
— Вот белье, одевайтесь.
Белье было байковое, теплое, но тесноватое. Кальсоны еще ничего, а рубаха совсем узкая. Карцов боялся пошевелить плечами — как бы не лопнула.
— А теперь внутрь. — Бородатый отлил из плоской бутылки полстакана. — Как развести?
— Зачем добро портить? — сказал Карцов и выпил неразведенный спирт. — Это не всякий может, но хитрости большой тут нет — все дело в дыхании.
— А я вот никак не могу научиться, — Бородатый налил себе, развел наполовину, выпил, крякнул и обратился к Вахрамееву: — Может, и ты, молодой папуля, приобщишься за компанию?
— А, что ты понимаешь! — отмахнулся Вахрамеев.
В это время дверь в соседнюю комнату тихо отворилась, и вошла докторша. Карцов шмыгнул под одеяло, а Вахрамеев бросился к ней:
— Как там?
— Еще часа через два, не раньше. Посидите с ней.
Вахрамеев скользнул за дверь. Девушка устало опустилась на стул.
— Как вы себя чувствуете? Простите, не успела узнать ваше имя и отчество, — обратилась она к Карцову.
— Иван Степанович.
— Отогрелись, Иван Степанович?
— Не беспокойтесь, все в норме. Растерлись тут и внутрь малость приняли. Теперь хорошо.
— Ну-ка, налейте и мне, — обратилась она к бородатому.
— Козюлин, — приподнялся тот и поклонился. — Тимофей, а по батюшке — Сергеевич.
— Любомирова, — докторша протянула руку, — Таня. — Но тут же спохватилась и добавила: — Татьяна Васильевна.
— Очень приятно. — Козюлин уже разводил спирт. Получился почти полный стакан.