За столом было шумно. Шли разговоры о предстоящем разъезде по разным пароходствам. Некоторые уезжали в Ленинград, в Таллин, в Ригу, но большинство оставалось в местном пароходстве. И лишь один Тимофей, хотя диплом с отличием и давал ему право выбора лучшего пароходства, едет в Мурманск.
Тимофей знал, что эти вот ребята, сидящие сейчас с ним за праздничным столом, пойдут на суда штурманами, а ему еще придется несколько месяцев быть матросом — не хватает стажа плавания, — все они идут на суда загранплавания, а ему придется идти в каботаж. Эти ребята будут возвращаться в родной порт, и их будут встречать с оркестром и с цветами, потому что они бывают дома редко; лица их будут отливать бронзой тропического загара, и в разговорах они будут небрежно сыпать экзотическими названиями далеких портов — Сингапур, Гибралтар, Гавана, Калькутта… Они будут дарить девушкам и знакомым диковинные заморские подарки…
— Послушай, Тима! — донесся до него далекий голос Фурсова. — Тима, что ты забыл в этом Мурманске? У тебя же выбор есть. Я на твоем месте аж в самую Одессу укатил бы.
Тимофей очнулся от своих мыслей и с удивлением посмотрел на Фурсова. О чем он?
Фурсов поднял рюмку:
— Я пью за твою Одессу, Тима.
— Какую Одессу?
— Ты еще можешь выбрать, советую.
— Спасибо, но я еду в Мурманск.
— На кой черт он тебе сдался? Там и пароходов-то хороших раз-два — и обчелся, да и рейсы всё каботажные больше.
Тимофей старался понять, куда он клонит, зачем затеял этот разговор. Однако ответил шутливо:
— Любовь к экзотике влечет меня в этот холодный край. Опять же надо кому-то и Север осваивать.
Но Фурсов не принял шутливого тона. Он насмешливо сказал:
— Все в благородство играешь.
Тимофей весь подобрался, сдерживая злость.
— С чего это вдруг тебя стала беспокоить моя судьба?
— Ты так старательно учился… Разве для того, чтобы попасть в каботаж в наши дни, надо дипломы с отличием иметь?
Тимофей услышал, как сидевшая рядом с Фурсовым девушка сердито сказала:
— Как тебе не стыдно, Алеша! Выпускной вечер, а ты… Сейчас же извинись!
Тимофей медленно поднялся:
— Успокойтесь, девушка. Я драться с вашим приятелем не буду. Не здесь и не сейчас, во всяком случае.
— Алексей! — требовательно воскликнула девушка.
Фурсов встал:
— Извини, Тимофей, я не то сказал… Марина вовремя меня одернула. Если можешь — не сердись на меня.
Тимофей поморщился:
— Ладно, Фурсов, забудем.
Фурсов протянул рюмку:
— Давай чокнемся!
Девушка торопливо подняла свою рюмку.
— Я тоже хочу чокнуться с вами, — донесся ее вибрирующий, низкий голос.
Тимофей посмотрел ей в глаза.
— Мне Леша рассказывал о вас много интересного. И мне очень хочется, чтобы вы остались друзьями. Что вам делить?
— Извини, Тима, — вмешался Фурсов. — Позволь познакомить — это Марина, моя невеста.
Марина сдержанно кивнула.
Оркестр заиграл танго. Тимофей взглянул на Марину, увидел ее вопросительный взгляд, вдруг решился и сказал, не отрывая глаз от взгляда Марины:
— Ты не будешь возражать, если я приглашу твою невесту на танго?
— Ради бога! — с наигранной беззаботностью воскликнул Фурсов. — Только, чур, не уводи совсем.
Тимофей осторожно вел Марину среди танцующих пар, искоса поглядывая на одиноко сидевшего за столом Фурсова.
— Тимофей, — услышал он низкий голос Марины, — скажите, за что вы не любите Алексея?
Тимофей взглянул на свою партнершу. Она была чуть ниже его ростом. Густые черные волосы гладко зачесаны назад и жгутом свиты на затылке. Коричневые глаза ее смотрят вопрошающе. Полные губы чуть приоткрыты.
Он смотрел на нее в упор, и она не отводила глаз. Боже мой, подумал тогда Тимофей, она же очень красива!
— Что же вы молчите? — услышал он вновь голос Марины. — Мне это очень важно знать.