Алексей назвал себя, офицеры пожали друг другу руки, после этого мичман показал на галеры:
— Со времен Петра вряд ли они, скорее с царствования Анны Иоанновны или Екатерины Великой.
— И мне на них придется служить?
— Наверное, нет. На этих «коровах», как их прозвали матросы, будут обучать гребцов, а может, и пустят в дело, если нужда припрет. — Мичман вскинул голову и показал рукой: — Вон что нам надо!
Из-за мола, оставляя за собой полоску дыма, нацелив вперед длинный бушприт и чуть наклонив назад мачты, легко рассекал воду своим изящным черным корпусом корабль; под кормовым свесом шапкой клокотала пена. Корабль плавно развернулся, и Алексей прочитал на корме название: «Полкан».
— Винтовой фрегат, — с гордостью пояснил мичман и тут же огорченно вздохнул: — Построен и второй — «Кастор». Тоскует на стапеле большой винтовой корабль «Орел», готовый к спуску… но «Кастор» к этой навигации не успеет. А для «Орла» машина заказана в Англии, она конфискована Джоном Булем. Завидная доля у нашей России — начинать первой, а заканчивать последней с протянутой для подачки дланью. Еще сорок лет назад ходил по линии Петербург — Кронштадт пароход «Елизавета» с кирпичной дымовой трубой. Спустя двадцать лет мы удивили Европу пароходом «Геркулес» с безбалансирнои паровой машиной в двести сорок лошадиных сил. А еще спустя двадцать лет, то есть ныне, когда паровой флот союзников встал на пороге Финского залива, мы вытащили эти «коровы», да и суда вашей Шхерной флотилии ничуть не резвее «коров». Еще десять лет назад у нас были мины профессора Якоби, а сейчас мы покупаем мины втридорога у купца Нобеля. Своих не догадались заготовить.
Вызвавшись проводить Алексея до штаба, Папа-Федоров по дороге сообщил, что английская эскадра адмирала Нэпира стоит у острова Нарген близ Ревеля в ожидании французской эскадры. Наше командование считает, что неприятель главные удары нацелит на Гельсингфорс, Свеаборг и Кронштадт.
Далее мичман сказал, что Шхерная гребная флотилия под командованием контр-адмирала Епанчина 2-го уже покинула Кронштадт и готова к действиям в Финских шхерах. Сейчас в Кронштадте идет спешная достройка еще нескольких судов, на которых, видимо, придется служить Давыдову.
Командование всем флотом, расположенным в. Кронштадте, высочайшим приказом возложено на восьмидесятилетнего адмирала Рикорда, начальником штаба к нему назначен контр-адмирал Истомин Константин Иванович; его брат, тоже контр-адмирал, Владимир Иванович, служит на Черном море в Севастополе. Старший брат Андрей погиб в 1842 году при крушении у шведского берега корабля «Ингерманланд». В семье Истоминых еще два брата, и тоже моряки. Константин Иванович лейтенантом отличился в Наваринском бою и полюбился командиру корабля Михаилу Петровичу Лазареву, с которым прослужил семнадцать лет.
Старик Рикорд, растроганный до слез монаршим доверием, проявляет недюжинную энергию, с утра до ночи мечется по кораблям. Но настоящая забота лежит на плечах Истомина.
Состав Балтийского флота большой и насчитывает 217 вымпелов, при 3374 орудиях, но колесных пароходо-фрегатов только 9, есть еще 12 малых вспомогательных пароходов, но они без орудий.
Офицеры шли по прямым, продуваемым ветром от берега до берега улицам Кронштадта, непрерывно козыряя снующим нижним чинам. Папа-Федоров, словно желая загладить нелюбезное начало знакомства, был откровенен. Он рассказал, как перед самой войной император Николай I послал флигель-адъютанта обследовать Балтийский флот и тот вернулся с унылым докладом. Во время учебной стрельбы на линейном корабле «Полтава» разнесло орудие; были убиты девять, ранено пятеро матросов. У другого орудия отлетела дульная часть. Пришлось стрелять уменьшенными зарядами.
На большой верфи в Петербурге спешно начали строить 64 канонерских гребных лодки по чертежам контр-адмирала Шанца; 10 лодок построил купец Громов. Каждая лодка вооружена двумя 24-фунтовыми пушками или единорогами. Одно орудие на корме, другое на носу. На гребле эти лодки очень тяжелы, и даже при легком ветре маневрировать ими невозможно.
Недавно Николай I провел смотр флоту, опиравшемуся на Кронштадт. Больше всего интересовался флагманским кораблем «Император Петр I». Спустившись в лазарет, Николай I приказал разложить весь хирургический инструмент и стоял над ним в раздумье так долго, что свита встревожилась. После смотра императрица прислала флоту от своего имени корпию, которую тотчас распредилили по кораблям.