Давыдов смотрел, как раненый финский стрелок медленно жевал черствый солдатский хлеб и с трудом проглатывал. Его натруженные большие руки были в ссадинах, мозолях и шрамах. Видно, всю свою жизнь нелегко добывал он себе хлеб. Наверно, война для него, как и для многих солдат, была вроде стихийного бедствия — наводнения, пожара, землетрясения, — и они воспринимали ее безропотно, как наказание, ниспосланное свыше.
Стрелок о чем-то думал, и морщины на его грязном лице медленно шевелились, он кивал головой в подтверждение слов рассказчика, но вряд ли вникал в смысл его слов и вообще, наверно, не слушал, о чем говорил Иван Ерыгин.
Ерыгин дожевал свою краюху, собрал крошки с колен в ладонь и отправил в рот, потом попросил ковш воды, выпил залпом, утерся рукавом и, глядя на пустынный горизонт, продолжил свой рассказ.
После падения главного форта на крохотном островке осталась башня «L». Ею командовал поручик Шателен; в башне было 20 орудий и около сотни солдат. Поручик в камнях на острове велел разместить секреты из солдат и финских стрелков. Искусно замаскировавшись и укрывшись, эти солдаты два раза отбили попытки высадить десант, несмотря на ураганный артиллерийский огонь с кораблей.
Дальнобойная артиллерия английских кораблей вела огонь по башне с большой дистанции. Союзники были поражены тем, что защитники башни не думали о сдаче.
Три корабля — «Леопард», «Гекла» и «Косит», — прикрываясь островком, принялись методично разрушать стены башни тяжелыми орудиями. На башне были искусные комендоры; они ухитрились из пушек, не приспособленных для стрельбы по закрытой цели, вести меткий огонь, и через несколько часов корабли противника ушли из-за острова, таща на буксире фрегат «Леопард», получивший одиннадцать пробоин, из которых больше половины было подводных. Вся команда фрегата работала у помп, еле успевая откачивать воду.
Тогда вокруг острова выстроилась почти вся эскадра, и под прикрытием ее огня, когда каждый квадратный фут земли обстреливался ядрами, на остров хлынул многотысячный десант. Против таких превосходящих сил горсточка защитников башни с двумя десятками слабых орудий устоять не могла.
О том, что на Бомарзунд готовится нападение, Давыдов слышал ранее. Офицеры недоумевали. Во-первых, зачем этот форт России? А если все-таки он зачем-то нужен, то почему его не укрепляют? Создавалось впечатление, что правительство на него давно махнуло рукой и забыло. Бессмысленно было его удерживать, он сразу же оказался отрезанным от страны и своим существованием никому на Балтийском море угрожать не мог.
Союзники объявили взятие Бомарзунда как великую победу, прикрывая торжественной шумихой свои неудачи под Севастополем. В Лондон и Париж с триумфом были доставлены трофеи: поломанные ружья, медные пушки и ядра, а также куски гранита и колокола. Церковь форта была союзниками взорвана.
После войны, в 1857 году, эти трофеи в лондонском Тауэре осматривали писатели Герцен и Милюков.
«Позвольте! — воскликнул тогда Герцен. — Какие же это русские колокола, когда узор и надписи на них шведские?»
Шумиха вокруг падения Бомарзунда вскоре сменилась недоумением и озадаченностью. Крепость взята, а что изменилось? Какой урон нанесен русским? Флот русский цел, основные базы его не тронуты. Русские потеряли убитыми, ранеными и пленными около полутора тысяч человек; окрестности Бомарзунда покрылись холмами могил солдат союзников, и, кроме того, разразившаяся холера уносила по полсотни жизней в день. Встал вопрос, что делать со взятой крепостью.
Базировать на ней свой флот? Наступит зима, море замерзнет, и с материка по льду придут казаки. Они обложат крепость и скованный льдом флот, как медведя в берлоге. Перерубят шашками экипажи и рангоут кораблей. Если крепость с трудом одолели при десятикратном перевесе сил, то теперь ее, разрушенную, будет взять проще. Русские могли по льду подвести любое число солдат и пушек. Но оставлять без боя взятую такой ценой крепость было неудобно… Тогда союзники решили подарить ее шведам.
Шведское правительство, пристально следившее за ходом войны, подумало-подумало… и, поблагодарив союзников в самых изысканных выражениях, отказалось от подарка.