Клятва была сильной, и он недоверчиво улыбнулся:
— Честное слово?
— Нашелся под рукой блок…
— Где нашелся?
— В шкафу запчастей.
— Молодец. Не ожидал. Все-таки общение со мной принесло тебе хоть какую-то пользу.
— Огромную, Генри.
— До свидания, Ив.
— До свидания, Генри.
— У тебя не найдется чего-нибудь промочить горло?
— Сколько угодно, Генри.
Я бросил ему конец, подтянул авиетку, и мы минут десять — пятнадцать мирно побеседовали, распивая охлажденный сок манго.
— Мне пора. — Он поморщился. — Каждый день летаю на семьдесят восьмой участок. Вчера вышел из строя анализатор воды, сегодня утопился робот. Не смейся, Ив. Действительно, упал с причала. Робот специального назначения, для переноски тяжестей; они переоборудовали всю систему транспортировки, чтобы облегчить участь Абдуллы — так они его назвали, — и сделали из него мальчика на побегушках, ну ясно, бедняга поскользнулся и сыграл в пучину.
Мы дружески простились.
Совсем неплохой парень этот Эберт.
В лаборатории, здесь, на острове, я пользуюсь портативным микроскопом. «Великий всевидец», увеличивающий в миллион раз, есть только на Центральном посту, меня пока устраивает и моя «Малютка»: увеличение в триста тысяч вполне достаточно для моих целей. Еще на Плавающем острове я думал над загадкой консервативности некоторых видов животных и растений. Почему не изменились за сотни миллионов лет памакантус, кораллы, морские губки и еще множество других животных, населяющих океан? Или они закончили процесс развития на данной стадии, великолепно приспособившись к окружающей среде, или прожили лишь еще незначительную часть времени, отведенную им природой. И может быть, придет «час», допустим, в десяток миллионов лет, когда они наверстают упущенное. Тогда наши потомки — будем надеяться, что человек сможет пройти через такую даль времен, — увидят, как из этих сравнительно простых форм разовьются удивительные создания, недоступные представлениям даже современных фантастов.
Я размечтался, глядя на пульсирующую клетку перьевидного морского червя. Ведь стоит только изменить ее генетический код, и может начаться необратимый процесс развития; что-то похожее получилось с морскими звездами, давшими тигровку. Я не могу себе этого позволить, подобные опыты запрещены законом, только в нескольких лабораториях они проводятся в строгой изоляции от окружающей среды. Я подумал: «Что, если тигровую звезду создал студент-шестикурсник, просто небрежным жестом выплеснув в море кусочек морской звезды, подвергшейся жестким облучениям?..»
Работа сегодня совсем не шла на ум, как я ни пытался углубиться в тему. Я сделал несколько срезов тканей морского червя, подошел к аквариуму. Вид частички лагуны, заключенной в стекло, всегда успокаивал, служил для меня катализатором мыслей. В прошлом году, вернувшись в Москву, я долго не мог прийти в рабочую форму и не понимал, в чем причина, хотя чувствовал себя прекрасно. Костя надоумил меня:
«Постарайся превратить свою «конуру» в имитацию островной лаборатории, и главное — сооруди аквариум…»
Как он оказался прав…
В аквариуме суетилась стайка изумрудных рифовых рыбок, цвели анемоны и морские лилии, по песчаному дну ковылял пестро окрашенный редчайший экземпляр рака, на камне дремал розовый бычок с отделкой из оранжевых кружев. И все это на фоне пунцовых и фиолетовых кораллов и редких по форме и окраске водорослей. Среди них были и синезеленые, только в этом замкнутом мирке они занимали очень скромное место и не проявляли тенденций к агрессии.
«Видимо, все зависит от условий, — размышлял я. — На севере появилось вдруг множество леммингов, почти исчезнувших за последние сто лет, в средней полосе — «нашествие» бабочек непарного шелкопряда, плодожорки…»
Часы пробили двенадцать — пора второго завтрака. Еду я готовлю с вечера. В термосах — котлета из хлореллы, желе, кофе. За обедом, как всегда, смотрю «Хронику мировых событий». Впервые показали космический корабль «Земля», предназначенный для первого полета на Марс, с высадкой экипажа на поверхность планеты. Поражали размеры и отказ от традиционных форм, что объясняется запуском «Земли» с Лунного космодрома. «Земле» не надо пробивать атмосферу, и потому дискообразная форма наиболее выгодна для полета к Марсу и спуску в разреженной атмосфере. Затем демонстрировалось интервью космоботаников с «Сириуса II». Среди маститых ученых вначале как-то несерьезно выглядело милое лицо Веры, зато, когда ей предоставили слово, впечатление мгновенно изменилось. Вера привела очень убедительные доводы причин гибели растений космической оранжереи на «Сириусе». Она — горячая сторонница идеи Карло Понти: ей удалось из синезеленой водоросли выделить вещества, тормозящие рост и развитие клеток. Все же сколько у нее и у Карло Понти противников! С каким сарказмом отозвался о ее антивитамине академик Жукризон: