— Правда. Погладь мне спину. Вот так. Еще!
Минут пять я гладил его нежное тельце, затем сказал, что устал.
— Устал? Что такое устал?
Я пытался объяснить, что такое усталость. Пуффи не мог понять, как такое всемогущее существо, как я, может потерять способность к движению, если он, Пуффи, никогда не испытывает подобного чувства. И Гера, и Хох, и мать Нинон, и все, кого он знает, никогда не говорят о странном слове — усталость. Если кто теряет силы, тот уходит навсегда в Вечную глубину, и это страшно. Он, Пуффи, никогда не опустится в Вечную глубину.
Пуффи болтал без умолку, а я сидел на краю бассейна, слушал и думал, как там сейчас, в глубине, идет бой с отрядом белых акул.
7. МОРСКОЙ АРХИВАРИУС
Анатолий Григорьев
АБОРДАЖ С НЕБА
Рассказ-быль
Монотонное шипение морской воды, рассекаемой могучим телом авиаматки, неожиданно смолкло. «Прибыли на место — пора одеваться!» Лейтенант Сергеев поспешно облачился в летное обмундирование. Эта быстрота объяснялась тем, что сегодня ему предстояло интересное задание. Сергеев уже заранее прикинул все свои возможные действия в воздухе.
Задание было относительно простым, но в нем содержалась небольшая изюминка — предстояло обследовать озеро, на котором предполагалась стоянка вражеских гидросамолетов. А раз так, то и возможный бой. Молодому летчику, совсем недавно выпущенному в воздух, не терпелось встретиться с противником в новой для моряка стихии.
На палубе «Александра I» уже приступили к спуску гидропланов: вовсю журчали стрелы Темперлея, плевались паром лебедки, споро, но без суеты хлопотали матросы, стараясь без повреждений спустить хрупкие деревянные аппараты. Чуть раньше самолетов были спущены на воду катера и шлюпки.
Но вот наконец лейтенант Сергеев и авиационный унтер-офицер Тур заняли место в своем гидросамолете.
— Как машина?
— В полном порядке, ваше благородие! Можно хоть к Константинополю слетать!
— Сколько тебе можно повторять одно и то же? Когда мы наедине, зови меня по имени-отчеству. Тем более в воздухе. Здесь же нет ни нижних чинов, ни ваших благородий. Здесь мы товарищи!
Тур великолепный механик, но Сергеев всегда сам проверяет машину перед вылетом — лишняя проверка никогда не помешает. Еще свежи впечатления от гибели на скоростной летающей лодке штабс-капитана Энгельса, погибшего из-за того, что кто-то подпилил тросы управления его машины. Если бы проверил машину, остался бы жив.
Сергеев доволен своей «девяткой» — она в тот момент чем-то напомнила ему хорошо отрегулированные часы. Мотор, прогреваясь, гудит ровно, без перебоев, на положенной ему ноте.
Но вот на левом ноке авиаматки взвился позывной Сергеева: «Ща» — «Слово — семьдесят два», и на соседнем фалике заполоскался желтый прямоугольный флаг «добро». Надо идти на взлет.
Сергеев прибавляет газ — машина начинает постепенно набирать скорость. Вот летающая лодка выходит на редан — самый ответственный момент в управлении морской машиной; неверное движение ручкой — и от аппарата останется лишь жалкая кучка поломанных деревяшек и ветоши.
Неожиданно пенистый след, остающийся от стремительно мчавшегося по воде самолета, обрывается — обрывается в том месте, где воля моряка устремила летающую лодку в небо.
Тур расчехляет «Гочкис», заботливо укрытый от брызг; из-за этих вроде бы безобидных капелек пулемет может отказать в бою. Правда, у летчиков на борту есть винтовка и два револьвера, но ими от вражеских самолетов не отобьешься. Затем Тур перебирается на сиденье рядом с пилотом.
Экипаж гидросамолета «М-9» состоит из трех человек. Третий — лейтенант Кнюпфер, летчик-наблюдатель, которого Сергеев по возможности старался не брать в боевые полеты. Во-первых, лишний груз, во-вторых, механик мог его великолепно заменить. В море и в воздухе всегда может случиться непредвиденное, когда требуется умение что-либо делать, а Кнюпфер был превеликим специалистом лишь в области преферанса и швартовки к особам женского пола.
Сергееву и Туру предстояло фотографировать побережье от входа в Босфор до озера Деркос, обследовать озеро и сбросить бомбы на батарею у мыса Кара-Бурну.
Денек выдался преспокойный. Ни тумана, ни малейшей дымки — видимость великолепнейшая! Вот и турецкий берег. Сергеев старался набрать большую высоту, но «девятка», под «завязку» набитая топливом и бомбами, упорно не желала лезть выше тысячи метров. Ничего не поделаешь — все имеет свой предел! А высота была ох как нужна! На большой высоте безопасны зенитки противника, и в случае повреждения можно дотянуть до воды и благополучно совершить посадку.