— Что ж, Иосиф, нет мотора — так паруса спасут!
— Это правильно, только компас следовало бы свой поставить. Турецкий, похоже, показывает, почем фрукты на константинопольском базаре.
И вот удивительная штука! Как только моряки поставили на нактоуз свой трехдюймовый, из своей русской гидрографии полученный магнитный компас, так шхуна показалась им родной и знакомой. Картушка показывала морякам курс — норд. Норд — это свои берега, свой Севастополь, своя гидробаза!
Моряки обследовали шхуну еще раз — есть ли на ней какое-либо продовольствие? Обшарили все уголки. Видно, турки не рассчитывали на долгое путешествие: удалось найти лишь несколько маленьких хлебцев, кофе, табак, спички и бочонок с пресной водой. В общем, на борту было все необходимое для плавания. А вот идти-то шхуна не могла: паруса бессильно обвисли, поскольку на море воцарился мертвый штиль.
Настроение моряков было не из лучших — уйти от берега нельзя! А если придут турки за своей шхуной? Что тогда? На всякий случай Сергеев и Тур заняли оборону, приготовившись встретить нежеланных хозяев. В томительном ожидании прошли остаток дня, ночь, стало наступать утро, но никто не появлялся: ни русские, ни турки. Не появился и ветер.
Гидросамолет за кормой все больше и больше погружался в воду, она стала подступать к нижним плоскостям.
— Часиков в пять подует бриз, и мы уйдем отсюда. А пока будем ждать. Главное сейчас — это терпение! — успокаивает Сергеев Тура, который немножко нервничает от близкого соседства с турецким берегом.
— Ждать-то можно, Михаил Михалыч, только бы знать чего?
Действительно, точно во время, указанное Сергеевым, поднялся ветер, и шхуна ходко пошла на желанный норд. С «девяткой» пришлось расстаться — она набрала столько воды, что буксировать ее не имело смысла; еще немного, и она затонула бы сама. Летчики ускорили ее агонию, пустив в нее пулеметную очередь. Как ни горько было морякам смотреть на гибнущую летающую лодку, но другого выхода не было.
Ветер оказался милостивым к людям, попавшим в беду, и старался изо всех сил доставить парусник к русским берегам. Хороший ход радовал моряков — они даже стали строить планы о том, как войдут на шхуне в родной Севастополь и как все удивятся, увидев их живыми и невредимыми. Дома наверняка их сочли погибшими, и отец Селифон успел отслужить по этому случаю молебен за упокой души рабов божьих — Михаила и Иосифа, преставленных 12 марта 1917 года.
Но за розовыми мечтаниями моряки совершенно упустили из виду, что в марте Черному морю доверять нельзя. На третий день плавания, часа в четыре дня, ветер, все время дувший в корму, вдруг резко сменился и задул с норд-веста. На горизонте в том же направлении невесть откуда появилось небольшое зловещее облако. Сергеев, проплававший до того на кораблях семь лет, сразу понял: «Быть беде!»
Моряки стали готовиться к шторму: закрепили паруса, взяли рифы и принайтовили все предметы. Над рулем устроили что-то наподобие будки из брезента. Когда упали первые капли дождя — предвестницы шторма, все было готово.
С каждой минутой ветер крепчал, а вместе с ним все выше поднимались волны. Одному уже было невозможно совладать с рулем. Чуть позже управление шхуной стало не под силу и двоим. Небольшая задержка в управлении при резких шквалистых порывах ветра могла опрокинуть судно. Тогда Сергеев решил отдаться на волю волн, залечь в трюм и тщательно задраить за собой люк. Спускать паруса Сергеев не стал — после бури, ослабевшим, им было бы не под силу их поднять. Так моряки и поступили, и как только они улеглись в трюме, так сразу же и уснули под качку и шум волн.
Наутро ветер заметно приутих. Вокруг, сколько ни смотри, ни дымка, ни паруса — одна бесконечная морская стихия. Тур и Сергеев стали поочередно нести вахту на руле, не отклоняясь от курса норд.
Тем временем скромные «харчишки» катастрофически уменьшались. Как ни пытались Сергеев и Тур экономить продукты, на седьмые сутки на борту парусника не осталось ни куска хлеба, ни глотка питьевой воды.
Ни Сергеев, ни Тур больше не строили радужных планов. Они молча курили табак, не обнаруживая никакого желания разговаривать друг с другом. Но веры в благополучный исход никто не терял, поскольку ветер опять стал благоприятным и довольно быстро тащил шхуну на север.
Часов в десять утра Тур, дежуривший на носу, крикнул:
— Справа на горизонте дым!