Вечером в музыкальном салоне концерт самодеятельного коллектива теплохода. Праздничная и элегантная появилась перед пассажирами Нина Бобылева — начальник веселого цеха. Непринужденно заговорила на английском, представляя оркестр, а потом под его аккомпанемент сама спела низким голосом «Сиртаки».
Грянул вальс в аранжировке руководителя оркестра Валерия Лысенко.
А за бортом дышит и трется о стальной корпус погруженный в ночь и туман океан. И теплоход мчится навстречу мгле. И вахтенные на своих местах. Будьте спокойны, пассажиры!
КРАТКИЕ МИНУТЫ ЗНАКОМСТВА
Из многих радостей, которыми мать-природа щедро наделила людей, одна из самых больших — радость познания нового, острое удовольствие от встречи с неизвестным. Морякам хорошо знакомо чувство, которое охватывает человека, получившего возможность лично познакомиться с тем, о чем другие лишь слышали или читали. В этом, мне кажется, скрыта одна из причин привязанности к тяжелой и совсем не «выгодной» профессии моряка, полной лишений. Не раз доводилось слышать недоуменные вопросы моряку.
— Послушай, что ты все плаваешь? Сам — в море, семья — на берегу, заработки — те же самые… Что ты не спишешься?
— Спишусь, — соглашается моряк, — обязательно спишусь. Надоело! — И видно: не притворяется, искренне высказывает накопившуюся тоску по спокойной береговой жизни — без вахт и авралов, без тягостных расставаний и месяцев ожиданий, без вечной «готовности номер один».
Но проходит год и два — и снова встречаешь этого моряка, а он, оказывается, только что пришел из дальнего рейса. И в разговоре, между прочим, сообщит, что в Лондоне встретил Гришку с такого-то танкера, а в Гаване они стояли вместе с Иваном, он сейчас на таком-то лесовозе, и видишь, что человек пришел в гости, а настоящий дом его там, что через месяц-другой запросится он снова в море. Так и будет плавать, пока есть силы. И если он в разговоре с матерым береговиком, расслабившись, поддакнет когда-нибудь насчет того, что хорошо бы посидеть возле речки у костра да попить чайку с медом на собственной даче, и брякнет, не подумавши: «Надоело!» — не верьте в эту минуту моряку. Не хочет он списываться. Уходят с флота по большей части новички, хлебнувшие раз-два соленого ветра да сбегавшие в Гонконге на базар за модными джинсами и на этом порешившие закруглить свою морскую карьеру.
Большинство же моряков, которых я знаю, из породы преданных своей профессии людей. Они не преминут поиронизировать насчет «романтики», они посетуют, что «раньше» плавать было легче и интереснее и моряки были покрепче; послушав их, можно иногда подумать, что перед вами явный враг морского дела. Остается непонятным только одно: почему этот человек не хочет идти на берег, где он всегда найдет себе место? Нет, не спишется на берег моряк, если его не принудят к этому чрезвычайные обстоятельства!
Капитан Ощерин стоит у окна рулевой рубки, наблюдая за рыбацкими ботами, усеявшими море до горизонта.
— Право руля! Полборта право! Так, хорошо… Так держать!
— Есть так держать!
— Не знаю, который уже раз вхожу я в этот залив, — говорит он. — Едва ли не чаще, чем в Золотой Рог. И каждый раз что-то новое!
Над Токийским заливом, подхваченная ветром, расплывается желтоватая дымка смога. Справа по борту — скалистый мыс, на самой вершине его прилепился особняк, чуть подальше еще один и еще — богачи строят дома поближе к океану, к свежему воздуху. Тоненькой ниткой вьется между зеленью лесов автострада. Берег слева потонул в ядовито-сизой мгле, которую тут и там прокалывают трубы заводов, антенны.
Навстречу теплоходу параллельными или пересекающимися курсами идет во всех направлениях множество судов: белоснежные рыбацкие шхуны с торчащими по бортам длинными усами удилищ; аккуратный и чуть старомодный из-за прямоугольной необтекаемой надстройки в несколько палуб пассажирский паром, вздымающий мощным винтом белый бурун за кормой; загруженные до самых фальшбортов плоские работяги-лихтеры; массивный и в то же время стремительный контейнеровоз с золотым медведем, нарисованным на трубе, плотно загруженный четырьмя рядами кубиков-контейнеров; темно-серый, сливающийся с морем, словно крадущийся к добыче, японский сторожевик и бесконечно длинный супертанкер, вспарывающий волны своим кривым, как сабля, форштевнем.
Где-то слева, за пологом дымки, притаилась американская военно-морская база в Иокосуке. Оттуда, по-мотоциклетному гудя моторами, вспархивают и косо пересекают залив американские военные вертолеты.