…Имя знаменитого флибустьера Гаспариллы было отлично известно испанцам. Он был большой шутник, и о его шутках ходили далеко не шуточные слухи. Но в конце концов судьба подшутила и над ним самим. Сначала Гаспарилле дьявольски повезло. Он взял на абордаж испанский галион «Сантиссима Тринидад», и добыча была столь велика, что пришлось выбросить за борт часть боеприпасов, чтобы разместить драгоценный груз. Но пока Гаспарилла со своими молодцами праздновал столь удачную «охоту», его самого настигли охотники — два испанских военных корабля.
Зная, что пощады не будет, флибустьеры сражались до конца… Картечь и ядра закончились. В кранцах для них было золото и каменья. В пышущие жаром стволы пушек засыпались тяжелые дублоны и неограненные камни, и бесценная картечь стегала по парусам и палубам испанских кораблей. Гаспарилла сам стрелял из пушек золотом, погубившим его, пока палуба не ушла у него из-под ног вместе с убитыми и ранеными. Заряженные тяжелыми дублонами пушки так и не успели дать последний залп…
Так повествовала старинная легенда о последнем бое знаменитого «джентльмена удачи».
Некий учитель Морис Блейк никогда не слыхал этой экзотической легенды и прибыл на маленький коралловый островок у побережья Флориды не искать мифические сокровища, а просто отдохнуть с женой Региной и двумя ребятишками, половить рыбу. Малыши были в восторге: на островке нашлись четыре старинных, покрытых толстой коралловой коркой пушки, неведомо как попавшие сюда. Можно было играть в пиратов и потерпевших кораблекрушение.
Морис и Регина наслаждались морем и покоем до тех пор, пока младшему их сыну не пришла в голову блестящая мысль: очистить одну из пушек и поставить ее перед домом. Работа закипела, и, хотя кораллы оказались дьявольски твердыми, дело все же продвигалось вперед.
…Регина Блейк, ожидая возвращения с моря мужа и детей, от нечего делать стала сбивать топориком остатки кораллов на дульном срезе пушки. Неожиданно в белой крошке что-то ярко блеснуло. Регина наклонилась и увидела несколько странных квадратных желтых монет. Она сунула топорик в черное жерло — и оттуда посыпались такие же монеты и блестящие камешки…
Несколько часов вся семья лихорадочно сбивала кораллы с остальных орудий. Пустым оказалось лишь одно, и к вечеру семья Блейка стала обладательницей состояния, которое трудно было оценить. Но еще труднее было решить: что с ним делать, как быть дальше? Если найденным сокровищам более ста лет, то на них не предъявляется претензия правительства, с них не взимается пошлина при ввозе, а при превращении их в деньги они лишь облагаются подоходным налогом — таков действующий закон.
С этой стороны учитель мог быть спокоен. Но предстояло еще эти ценности «ввезти», как-то избежать огласки, ибо Блейк отлично понимал, что тогда может случиться так, что он и его семья бесследно исчезнут — такие случаи бывали.
Всю ночь семья Блейков укладывала свалившееся на них богатство в свою моторную лодку, строила планы на будущее, рисовавшееся в самом радужном свете. Однако случившееся совершенно не походило на эти мечты.
Долго описывать, какое «паблисити» получило почтенное семейство на страницах газет и в телепередачах. Но сладкое бремя славы имеет и горький привкус. Золото покойного Гаспариллы сыграло плохую шутку с кладоискателем поневоле.
Еще не утих газетный шум, как Блейк получил повестку в суд. Клуб искателей сокровищ обвинял его… в краже принадлежавшего ему клада, так как именно экспедиция клуба нашла и вытащила год назад злополучные пушки, бросив их за ненадобностью. Процесс был громким и поглотил немалую сумму, и, хотя Блейк выиграл его, радоваться было нечему. Нежданно-негаданно объявились наследники давным-давно утонувшего Гаспариллы. Объявились наследники и у капитана «Сантиссима Тринидад», которому сокровища принадлежали раньше, так как были на его галионе.
И снова громкие процессы и не уступающие акулам по жадности адвокаты отхватили немалые куски от рокового состояния, а засим последовали многочисленные письма и телефонные звонки.
У Блейков требовали одного — поделиться. Угрожали, запугивали, шантажировали. Блейки не знали покоя ни днем ни ночью, но газеты уже не сообщали об этом на первых полосах.