— А теперь, товарищи, послушайте наш оркестр, — срывающимся от волнения голосом сказал Юрий Штин. Худенький, невысокий, стоял он с саксофоном перед своей командой — гитаристами Васей Пурденко и Алешей Шишловым. Алик Цхомелидзе пристроился с ударным инструментом в центре группы.
И ударил гонг… простите, медные тарелки ударника. Не очень созвучно зарокотали гитары, затянул свою песню саксофон. Парни оказались к тому же неплохими вокалистами, они спели поодиночке и хором несколько современных песенок — в том числе о море и женщинах, ожидающих своих любимых.
Первый помощник не пел и не играл — он сидел и слушал.
— Надо хорошенько продумать и подобрать репертуар, — сказал он мне после. — «Катюша», конечно, прекрасно, но не надо бояться и современных песен. Молодежь их любит. Важно, чтобы люди понимали и слушали музыку.
Политический организатор по должности и призванию, Майстер с готовностью становится исполнителем, если этого требуют интересы дела. На море, кстати, вообще не в чести «перстом указующие». Механик здесь не только командует, но и работает наравне с мотористами, штурман — с матросами. У первого помощника в нижнем ящике рундука всегда наготове роба и рабочие рукавицы. Он резонно считает, что современный политический руководитель не может обойтись без постоянного контакта с людьми в работе, плечом к плечу. Особенно важно не отрываться от команды в длительном заграничном рейсе, где каждое твое слово проверяется твоим же личным участием в общем деле.
НЕВОЗМОЖНОЕ? НЕТ — ОБЫЧНОЕ…
На судне — особые меры оценки труда, иные, чем на берегу, требования к человеку. Моряки не спрашивают, трудно ли, легко ли ему поддерживать порядок на палубе и в машине, да и сам он редко жалуется на «специфику» своего труда. Он делает то, что необходимо, и только. А о том, что его обыденные обязанности требуют порой нечеловеческого напряжения сил, рассказывать не принято.
День, другой и третий идет судно, пересекая океан по дуге Большого круга — так называется кратчайшее расстояние между двумя точками планеты. День за днем за бортом все те же нескончаемые ряды то серых, то, в зависимости от погоды, синих, зеленоватых или почти фиолетовых текучих холмов с пенистыми верхушками. А над головой такое же бесконечное небо, обычно затянутое слоем тумана. Горизонт то расширяется на радость штурманам, то снова, становясь нечетким, приближается вплотную к судну, превращаясь в нечто туманное и рыхлое, не разделяющее, а скорее соединяющее стихии.
Судно движется навстречу солнцу, и мы с каждым днем все раньше встречаем рассвет. Вечерами вахтенный штурман объявляет по судовому радиовещанию: «В течение ночи стрелки судовых часов будут переведены на один час вперед». Приходится вставать на один час раньше, через сутки — еще на один час, и вот настает момент, когда владивостокское «Доброе утро, дорогие товарищи радиослушатели» доносится к нам в час обеденного перерыва. Москва в это время «отстает» от нас уже на девять часов. Это происходит при пересечении 180-го меридиана, знаменитой «линии перемены дат», разделяющей Западное и Восточное полушария.
Мы перевалили в другое полушарие до обидного незаметно, в ночь с 13 на 14 марта, где-то вблизи островов Деларова из Алеутской гряды. Зато назавтра утром было снова 13 марта — так каждый, пересекающий линию перемены дат с востока на запад, имеет возможность продлить свою жизнь ровно на одни сутки. Правда, при движении в обратном направлении таким же образом теряются одни сутки.
От Алеутских островов наш теплоход повернул «вниз», к югу, и тут погода, не баловавшая нас весь переход, окончательно испортилась. Океан озлобленно швырял полупустое судно с борта на борт, форштевень то и дело ударялся о волну, и тогда огромное судно содрогалось с такой силой, словно с полного хода врезалось в скалу. Дрожали мачты, падали в каютах незакрепленные предметы, хватались за поручни, чтобы удержаться на ногах, моряки. Чтобы не рисковать контейнерами, рвавшимися в такие минуты со своих «привязей», капитан приказал снизить ход до малого. Старший механик в этот день пришел в кают-компанию с таким выражением лица, будто затяжная болезнь грызла ему печень.
— Идти через океан малым ходом, да ведь это все равно что кататься на автомобиле, включив первую скорость! — ворчал он. — После такого рейса впору на капитальный ремонт!